смог поделиться тем, что узнал. — велел он.
Кангрот Армах подошёл к эльфу. Минаэрол сидел на полу без сил от ужаса и осознания своей судьбы. Он вспоминал свои отношения и границы, что проводила Аминореэль. Они вызывали злость… Недоверие… Ревность… Но тут глаза открылись! Огромное количество деталей и оговорок встали на места. Его спасали. Его хранили от тайн, которые ему самому было не под силу хранить. Минаэрол посмотрел на Аминореэль, вспомнил её улыбки и заботу. Её ответственность и его капризы. Её терпение и его нетерпимость. Минаэрол хотел молить о пощаде, просить, взывать к богам или демонам… Но… Всё было предрешено. Кангрот Армах ударил эльфа в шею, и из горла вместо крика лишь хрип. Удар ноги по пальцам на руках лишил его возможности что-либо написать. Минаэролу суждено было отправиться на смерть, не оставив последнего слова.
Аминореэль поклонилась Хану Лонлейсу.
— Ваша воля, Господин?
Хан Лонлейс подумал и ответил:
— Армах. Этого в клетку и отвези в подвалы «Открытие».
Кангрот Армах заспорил:
— Амин, куда его там деть? После твоего рассказа мне несильно охота туда спускаться.
— В десяти метрах от главного входа есть люк для подвоза удобрений, земли или животных. — вмешалась Аминореэль. — Можно просто аккуратно скинуть туда. Ему хуже не будет.
Кангрот Армах перевёл взгляд на хана Лонлейса и, получив одобряющий жест рукой, взял Минаэрола за волосы и повел прочь. Дверь закрылась. Марон обратился к Аминореэль:
— Ты хоть понимаешь, что делаешь? Что произошло?
Аминореэль уверенно ответила:
— Мои действия для меня ясны и чисты. Я понимаю весь риск моих действий и могу гарантировать отсутствие любого риска для тебя. А вот твои действия опасны. Ты выделил одного слугу из других, равных ему.
Марон скривился.
— Учить будешь?
— Учила вас десятки лет назад и продолжать буду ещё очень долго. — кивнула Аминореэль. — Я ожидала негативных последствий, но не ожидала, что кто-то решит пойти столь прямым путем.
— Амин, что посоветуешь?
Аминореэль задумалась.
— Есть два пути. Вы вернёте для слуг одинаковые статусы и срубите любую голову, что попытается выделиться.
Марон сузил глаза.
— А второй?
Аминореэль проговорила с каплей вызова в голосе:
— Сломайте всю систему, что росла сотни лет, и создайте свою. Самый прекрасный вариант для сильного лидера, способного создавать новое, и погибель в руках глупца.
Марон улыбнулся.
— Я глупец?
Аминореэль отрицательно покачала головой.
— Вы умны и сильны, но вам не хватит времени завершить строительство. Финал смогут увидеть лишь ваши внуки, если у них хватит сил.
Хан Лонлейс думал в тишине несколько минут.
— Скажи, Амин… — проговорил он. — Каково это — растить и воспитывать того, кто будет тобой командовать? Сколько сказанных тобой слов были важны лишь для тебя?
Аминореэль с улыбкой ответила:
— Подземелья «Открытие» невероятны. Они для меня важнее… Но могут существовать лишь на земле с вашими законами и властью. Боюсь, я уже несколько людских поколений привязана к вашему могуществу и власти сильнее вас самого.
— Не думала брать всё в свои руки? — спросил Марон.
Аминореэль отрицательно покачала головой.
— Это земли семьи Лонлейс. Вы то, что укрепляет вместе всё то, что иначе работать не станет и пожрёт само себя.
Хан Лонлейс встал и подошел к девушке.
— Амин, кто тогда ты сама?
Аминореэль проговорила, вложив в голос таинственные нотки:
— Вопрос, который я слышу снова и снова. Каждый Лонлейс задаётся им в разные мгновения. Ответ не меняется вот уже сотни лет. Я верная слуга наследия первого хана Лонлейса. Я дала слово сберечь и приумножить созданное им. Вы это понимаете лучше кого-либо ещё в вашей семье.
Хан Лонлейс усмехнулся.
— Я понял это много лет назад, став единственным наследником семьи и женихом одной из принцесс, что пожелала остаться среди песков.
Аминореэль ответила несколько холоднее, чем обычно:
— Я уже говорила. Не стоит думать об этом…
Марон подошёл, взял девушку за запястье и посмотрел её в глаза.
— Что ты прячешь за цветком моренель?
— Вы пожалеете об этом!
Хан Лонлейс строго проговорил:
— Отвечай! Я готов.
Аминореэль вздохнула и со скорбью в голосе проговорила:
— Ты не готов.
Порой сложно отличить добычу от хищника
Порой сложно отличить добычу
от хищника
Что такое поход по лесу в ином мире? Это приятная, сказочная прогулка. Наслаждение чистой природой, звуками жизни. Но! Мы с дроу не много выбивались из этой сказочной идиллии. Четыре дня. Еда — грубо приготовленное мясо и редкие недозревшие фруктовые плоды. Родниковая вода. Потрёпанная одежда и оружие в крайне своеобразном стиле: лук с тетивой из собственных волос да стрелы, сделанные на коленке. Эльфийский боевой кинжал, успевший себя хорошо зарекомендовать. Один рюкзак на двоих и немного монет, которые некуда тратить в лесу. Мы иногда шли уверенно и быстро, бывало, переходили в тихий режим. Крались в поисках добычи. Я всё больше в ускоренном режиме изучал премудрости передвижения в лесу. После первых уроков появилась лёгкая уверенность в своей успешности, но чем дольше шло время, тем больще я сталкивался с тонкостями, и приходилось прикладывать усилия для их понимания и изучения.
Вообще такие моменты были нужны и дроу. Танисса находилась в постоянном тихом споре сама с собой. Её ответственность. Её серьёзность. Её честность. Всё это заставляло Таниссу признавать себя слабой и требовало начинать с самого начала. По-честному снова пройти путь развития от рекрута до воина. Но гордость, слава, память твердили не оборачиваться. Уверяли, что могущество по-прежнему с ней. Так и получалось. Оставаясь наедине с собой, она погружалась в омут самобичевания за слабость. За произошедшее. За падения. Но стоило дроу почувствовать мой взгляд — и перед мной представала уверенная воительница с желанием поскорее распрощаться с долгом и исчезнуть без следа.
Наши совместные тренировки и спарринги служили добрую службу обеим сторонам. Танисса тщательно и планомерно обучала меня навыкам, необходимым для бродяг. Самым поразительным для меня было то, что несмотря на все мои ошибки дроу могла и в четвёртый, и в пятый раз объяснить необходимое, словно в первый. Хотя иногда, конечно, и мои способности нелестно обсуждались. Вообще я всё чаще видел перед собой кого-то иного, нежели маньяка-убийцу, но кого — разобрать не мог.
Мы оба предпочитали от спокойствия сбегать. Постоянные обучения. Просто тишина в поиске добычи. Спарринги и физические нагрузки. Мне не хотелось говорить о себе, ибо не о чем было рассказывать. Танисса не спешила сама говорить о себе. Но иногда случалось так, что от разговора было не уйти.
Я дожевал весьма жёсткий кусок мяса, запил водой.
— Так. О