Технопровидец Осирон, закутанный в кроваво-красное одеяние с низко опущенным капюшоном, полностью скрывающим лицо, кивнул одному из патрульных «Часовых». Вертейн ответил на приветствие сигналом вокса.
В Восемьдесят восьмом полку никто не знал, сколько лет Осирону. Ему могло быть тридцать, а могло — и двести тридцать лет. Постоянно опущенный капюшон и респиратор, закрепленный хирургическим способом, неизменно скрывали нос, рот и подбородок. Единственными человеческими чертами, остававшимися на виду, кроме бледной кожи щек, были кадийские фиолетовые глаза, сверкающие из-под капюшона.
Его тело — то, что можно было рассмотреть под традиционной одеждой марсианского культа Машин, — представляло собой сочетание полированной брони, жужжащих сочленений и свистящих поршней. В целом он сохранял человеческий облик — две руки, две ноги и так далее.
Однако большая часть его организма подверглась священным усовершенствованиям, характерным для этого культа. Его внутренние органы пощелкивали и постукивали достаточно громко, чтобы эти звуки можно было услышать со стороны. Металлические рычаги, заменившие кости, двигались в безупречной гармонии, издавая при этом негромкое жужжание. Его голос — невыразительное бормотание — слышался из-под решетки вокс-динамика в передней части респиратора. Эта особенность ярче всего демонстрировала его нечеловечность, поскольку в дыхании всегда присутствовали помехи. «Крш-ш» — вдох, «крш-ш» — выдох.
Осирон стоял, опершись на свой массивный двуручный боевой топор. Черное лезвие оружия, слишком тяжелого для неаугментических рук, украшало изображение расщепленного черепа, символизирующего Адептус Механикус. Из громоздкого ранца, потрескивающего энергией, появилась многосуставчатая механическая рука и, словно потягиваясь, поднялась вверх, развернув пальцы. Газовый резак на запястье сверкнул короткой вспышкой, и сверла и прочие инструменты спрятались внутрь. Затем механическая рука свернулась за плечом жреца.
«Счет „семь“», — выдал встроенный вокс-приемник Осирона прямо в его левое ухо. Это повторялось уже целый час, и Осирон, в отличие от солдат, которые отвоевывали монастырь, не подчинился приказу и остался на опасной частоте. Это его развлекало.
— Любопытно, — пробормотал он через вокс-динамик.
Стоявший рядом сервитор медленно повернулся в его сторону, не уверенный, что услышал приказ. Осирон нажал кнопку на поясной пластине, и часть бедра превратилась в панель с сотней кнопок. Сервитор прервал цикл внимания и снова молча уставился прямо перед собой, словно мертвец, какими кишела эта планета.
— Осирон вызывает Вертейна.
— Слушаю, почтенный технопровидец.
— Проверьте ауспик на признаки подавления сигнала.
— Да, сэр.
«Сэр». Это обращение всегда вызывало у Осирона улыбку. В Восемьдесят восьмом полку он пользовался уважением благодаря своей компетентности, безжалостной логике и дружбе с капитаном, а не из-за своего официального ранга.
— Признаки подавления не обнаружены, — передал ему по воксу Вертейн. — То же самое подтверждают другие экипажи. И «Рука мертвеца» докладывает об отсутствии искажений.
— Именно об этом я и хотел сказать, лейтенант-разведчик. Когда еще ваши сканеры принимали такие чистые сигналы?
— Может, нам просто повезло.
Осирон не считал себя знатоком голосовых проявлений человеческих эмоций, но сомнение Вертейна было очевидным. Он сам не верил в то, что говорил.
— Вряд ли. Ауспик уже целый час работает чисто. Я не могу обнаружить ни одной из помех, к которым мы успели привыкнуть за время миссии по Отвоеванию Катура.
— Принято, почтенный технопровидец. Я уже доложил о необычной чистоте сигнала высшему командованию. Вы можете связаться с капитаном?
— Чуть позже. Прежде чем тревожить капитана, надо убедиться в своих подозрениях. Осирон вызывает «Валькирию» «Его священный клинок».
Ответ пришел через несколько секунд. Но сигнал свидетельствовал о сбитой частоте вокса. Один только шум.
— Технопровидец Билам Осирон вызывает «Валькирию» «Его священный клинок».
Техножрец поправил настройку, повернув диск на запястье.
— «Его священный клинок», — отозвался пилот. — Расчетное время прибытия две минуты. Есть проблемы?
«Счет „семь“, — опять прошептал внутренний вокс Осирона. — Счет „семь“».
Технопровидец нахмурился.
— Пилот, при достижении стандартной ближней дистанции сканирования нашей позиции доложить о функционировании ауспика.
Запрос был не совсем обычным, и Осирон терпеливо ждал, пока пилот проверяет свою аппаратуру.
— На средней дальности присутствуют обычные искажения, сэр. До ближней дистанции остается двадцать секунд.
Осирон засек время по стуку своего сердца-двигателя. Прошло двадцать три секунды.
— Ауспик работает… чисто. Искажения минимальные.
Осирон переключил канал связи:
— Лейтенант-разведчик.
— Да, почтенный технопровидец?
— Прикажите всем имеющимся силам занять оборонительную позицию.
— Что? Почему?
— Потому что вы здесь старший офицер и мы попали в ловушку.
Двойные двери были сделаны из катурианского дуба и обиты сталью. Двери простояли уже три тысячи лет, и их постоянно освящали, украшали, укрепляли и ремонтировали. Однако это произведение чрезмерно величественной архитектуры обладало и практическим значением: в случае пожара двери закрывались и в течение девяти часов защищали от пламени тех, кто оставался в подготовительном зале.
Под ударом плазменного оружия двери рухнули внутрь. Обе створки с громким треском сорвались с петель и упали на покрытый красным ковром пол. Одиннадцать человек выстроились в разбитом проеме с поднятыми винтовками и пистолетами. Это были уже третьи двери, открытые Зайленом при помощи плазмагана. Белый пар, достаточно горячий, чтобы сжечь кожу, со злобным шипением стекал с фокусирующего кольца.
Перед ними открылся еще один подготовительный зал. Еще один зал, заполненный разъяренными мертвецами. Трупы немедленно переключили внимание на живых пришельцев, и на их подгнивших лицах появилось выражение радости, смешанной с болью. Некоторые мертвецы разразились воплями.
Меч Тейда просвистел в воздухе, и отделение открыло огонь.
После схватки солдаты собрались в центре зала. Кровь покрывала их сплошным слоем, словно людей намеренно выкрасили. Тяжелые ботинки гулко стучали по полу, а со стен с холодным неодобрением на них смотрели высеченные из камня ангелы. В этом зале барельефы изображали сцены из Великого крестового похода. Крылатые Астартес — символические изображения воинов Гвардии Ворона — гордо и величаво смотрели на мир, приведенный ими к Согласию много тысяч лет назад.
Дорогу в следующее помещение преграждали очередные двойные двери. Тейд покачал головой.
