краем уха слышал как Артемьев включил свою привычную тему.
— А ну, военный сел на место! Карандаш в руку и быстро пишешь «чистуху» о том, с каких пор работаешь на германскую разведку и системно мешаешь нашему государству бороться с коварным врагом.
— Да как вы смеете! — это последнее что я услышал, но был уверен, что адъютант, когда мы будем выходить отсюда, уже будет выдрессирован и по первой команде с преданным взглядом будет готов прыгать с тумбы на тумбу, приветливо повизгивая и махая хвостиком.
Командующий это все видел и отмечал малейшие нюансы и несоответствия в форме и, особенно, в поведении, и быстро понял, что сопровождающий Колчака поручик по адмиралтейству не тот, кем пытаюсь казаться, поэтому вполне лояльно отнесся к тому, я без спроса уселся на соседний стул.
Длинных разговоров не было.
— Господин вице-адмирал, вам сообщили о прибытии посланника?
— Да, Александр Васильевич, и вы должны мне передать некое письмо.
Колчак протянул первый конверт, который послание Эбергарду от адмирала Русина из Главного морского штаба.
Прочитав раз, потом еще раз перечитав, командующий чуть скривившись, спросил.
— Тут просят оказать вам всемерную и что главное безоговорочную помощь. Но, как понятно из этого письма, контр-адмирал Русин и сам не в курсе того, чем я могу вам помочь.
Колчак сразу ответил.
— Я понимаю некоторый скепсис, поэтому вот еще одно письмо, — и протянул конверт, где Эбергарда уже настоятельно просила оказать помощь уже вдовствующая императрица.
Осмотрев какими печатями был опечатан конверт, и подпись, кому он адресован, Эбергард уже в некотором волнении вскрыл его, с уважением прочитал, перечитал, останавливаясь взглядом на подписи, прекрасно понимая, что Колчак не стал бы к нему заявлять с такими фальшивыми документами.
— Однако, Александр Васильевич, однако. Я смотрю все очень серьезно.
Но мы переглянулись с Колчаком, чуть улыбнулись, синхронно и он молча протянул следующий конверт, с посланием уже от действующей российской императрицы.
Когда командующий дочитал, и поднял изумленный взгляд, ему протянули последний конверт, где все ранее изложенные пожелания уже высказывал император Николай II.
— Что ж, Александр Васильевич, я понимаю, что все очень серьезно, раз в деле задействованы столь высокопоставленные особы и у вас столь значимая личная охрана, — и он кивнул на меня, давно срисовав во мне кадрового высокопоставленного офицера.
И тут подключился я, раз мой статус в глазах Эбергарда изменился.
— Ваше превосходительство, мы рады, что вы в полной мере оцениваете весь уровень важности и ответственности той задачи, ради которой мы сюда прибыли.
Эбергард кивнул головой в знак согласия, про себя отметив, что у меня ни в голосе, ни в жестах не наблюдалось некой то ли дрожи, то ли заторможенности, кода младший по званию разговаривает со старшим. А вот легкую скрытую снисходительность он тоже заметил, поэтому чуть напрягся. Я достал из кожаной папки лист бумаги формата А4, с отпечатанной на принтере обычной подпиской о неразглашении, правда там были указаны жесткие санкции в случае нарушения — его внесудебная ликвидация, а его семью выселение и лишение всех льгот и прав. Протянул ему бумагу, я с огромным интересом наблюдал за его реакцией.
— Ознакомьтесь и подпишите.
Он удивленно принял лист бумаги и, вчитавшись, поднял на меня изумленный и даже возмущенный взгляд. Но увидев нашу твердость и спокойствие, Эбергард на секунду замер, как бы бросаясь в холодную воду махнул рукой и размашисто подписал полученную бумагу, которую я, после того как подсохли чернила, тут же спрятал обратно в папку.
— И что теперь, что дальше? — с ироничной ухмылкой спросил командующий Черноморским флотом.
Снова я взял слово.
— Теперь давайте я наконец-то представлюсь.
— Сделайте милость.
— Генерал-майор Оргулов Сергей Иванович, командующий Новоросским Экспедиционным корпусом.
О как лицо то поменялось
— Пришельцы? Как же, как же наслышаны, — нейтрально и показательно спокойно и добродушно он все свое недовольство спустил на тормозах.
— Рад слышать, что вы понимаете, теперь почему такой уровень секретности. Чуть позже мы тут у вас еще парочку германских и несколько английских агентов отловим, а пока просто нет времени. Поэтому, чтоб не быть голословным, ознакомьтесь вот с этой информацией.
И я протянул ему распечатки всей собранной и обработанной аналитиками информации по «Севастопольской побудке».
Читая про то что произойдет в ближайшее время во вверенном ему хозяйстве, Эбергард побелел, прекрасно понимая, что такая точность изложения и детализация не могут быть просто плодом воображения и мистификацией, а наличие у него в кабинете главного «пришельца» с убойными бумагами от высшего руководства империи, говорило о том, что нет никакого сомнения в подлинности этих знаний.
Прочитав несколько раз, он поднял глаза в которых плескалась тоска и надежда.
— Вы правильно думаете, Андрей Августович, что мы сюда прибыли переиграть ситуацию самым жестким способом и для германцев и для вероломных турок.
— У вас уже есть готовый план, раз вы взяли с собой столь талантливого человека как Александр Васильевич.
— Да, план в наличии. Основное правило — наличие следов прямого участия нас, то есть пришельцев здесь не должно быть. Все будет выглядеть как внезапное нападение, натолкнувшееся на хорошо поставленную защиту, ну и кое-где, вроде как туркам просто не повезло. При этом в Одессе мы намереваемся захватить один или оба эсминца, причем в отражении нападения, наравне с моряками, будет участвовать, как бы случайно там оказавшийсягенерал Келлер со своими головорезами.
— Хм. А они смогут?
— Они сейчас проходят подготовку под руководством инструкторов элитных десантно-штурмовых подразделений морской пехоты из нашего мира, которые на захватах кораблей собаку съели.
— Изрядно, — только и смог сказать командующий.
После чего мы углубились в уточнение общего плана, необходимых средств и сил, и главное, как все организовать так, чтоб все выглядело бы как просто случайность, а не подготовленная операция противодействия. Посыпались вопросы.
— Почему вы не хотите выставить многополосные минные поля по фронту движения «Геббена»?
— В нашем плане этот линкор должен получить повреждение, но живым удрать от нас и стать на ремонт в Стамбуле. Пусть они выделяют портовые средства, устраивают хороводы, тратят деньги, вызывают германских инженеров. Максимум через три недели мы открыто вмешаемся в события, и линкор все равно будет уничтожен, для нас это не представляет особых трудностей. И если до этого султан все же начнет войну с Россией, то за компанию мы сровняем с землей и весь комплекс правительственных зданий в Стамбуле, в том числе дворец. С султаном, гаремом, янычарами…
Я сказал это равнодушно, спокойно и Эбергард просто ощутил все то могущество что стоит за нашей спиной и вспомнил недавно подписанную бумагу и чуть
