выкручиваю вентиль на теплую и как подросток обхватываю член рукой, пытаясь избавиться от тупого ощущения никчёмности и одиночества.
Оля в моих мыслях улыбается и губы свои блядские облизывает, а я сжимаю член крепче и ускоряю темп. Вожу по стволу кулаком, ярко представляя, что это Оля со мной делает, упираюсь свободной рукой в стену, чтобы не упасть, и позорно дрочу на девчонку, расположения которой не могу добиться.
А Оля в моей голове совсем не такая, как настоящая. Она податливая и мягкая, она обводит ноготками мой пресс и сладко целует в губы, и как только становится на колени, я кончаю на пол собственной душевой, низко простонав имя моей бессонницы.
Это просто какой-то пиздец.
Под утро засыпаю. В голове пустота, в яйцах, слава богу, тоже, хоть это не бесит пока, хотя не уверен, что это надолго. Наверняка завтра Олю увижу и снова выть начну.
Хорошо, что сегодня у нас выходной, я бы в таком состоянии снова запорол бы всю тренировку, Палыч бы меня со свету сжил за очередные косяки, он и так уже на меня с подозрением смотрит за то, что летаю где-то постоянно.
Завтра у нас игра, перед игрой всегда выходной, и мы командой решили на природе собраться. Недалеко озеро, лес, красота же. Мясо пожарить, песни поорать, не пить главное, а то игру сольём, а такого мы сами себе не простим.
Ехать, если честно, не особо хочется, но заставляю себя, потому что расслабиться и улететь мыслями от Оли нужно, иначе я реально скоро пойду сдаваться в дурку, потому что не могу совладать с собственной головой. К обеду встречаемся у магазина, заваливаемся толпой, скупаем всё, что есть на полках, и уже в хорошем настроении едем на озеро, громко слушая музыку в машинах. Погода — кайф, самое то, чтобы ехать на озеро, и прежде чем успеваем разместиться и разобрать продукты, мы с мужиками как дети бежим купаться, остужаясь и кайфуя от прохладной воды.
На пару часов забываюсь, жру мясо, подпеваю песни, орущие из колонки, поддерживаю разговоры. Нас много, почти вся команда, а кто-то с девушками и женами. В общей сложности толпа почти сорок человек, и казалось бы, отдыхай, Антошенька, да кайфуй, но вот нихера.
Потому что парочки эти счастливые не бесят больше, как раньше, а какую-то тоску навевают. Хочется и самому закинуть на плечо малявку свою, в воду утащить под визг, прикрывать полотенцем её, чтобы другие не пялились, кормить с рук, потому что горячее, чтобы она не обожглась. Смотрю на этих лбов здоровых, которые рядом с девчонками в ангелочков превращаются, и тоже хочу ангелочком таким же стать, но ей то ли дьявол нужен, то ли в принципе кто-то другой, кто зацепит её так же, как и она меня.
— Антошка грустит, — звучит на ухо негромко, и к спине прижимается холодное и мокрое от воды тело. Лиза быстро обнимает меня, а потом садится рядом, заглядывая в глаза. Как эта мелкая всегда так четко эмоции считывает, я не знаю, но она могла бы быть хорошим психологом. — Лиска, — хватает подругу за руку и тянет к нам, — нужен план спасения Ковалёва от грусти. Что будем делать?
— Предлагаю вколоть порцию любви, — улыбается Неженка, присаживаясь рядом. Цветник, елки палки. — Ну чего ты, Антош?
— Совсем влюбился? — спрашивает Лиза грустно, смешно поглаживая меня по голове, как будто я ребенок маленький и это я ей до локтя еле достаю, а не она мне.
Киваю, смысл скрываться? На лице же всё написано.
Лизка прижимается к одному плечу, Алиса к другому, и меня распирает от радости за друзей, какие у них замечательные половинки.
Нет, мне точно в дурку пора.
— Коваль, я ревную, — ржет Сава, обернувшись на нас. Колос поддакивает.
— Правильно делаете, — смеюсь в ответ и девчонки хихикают. Они не ревнуют. И правильно делают.
— Нет, ну а она что, совсем-совсем к тебе никак? — спрашивает Колосова.
— Психует, когда я с ней на ты, просит не подкатывать, сказала, что не нравлюсь ей на девять из десяти.
— Даже я так Тёму не отшивала, — удивляется Лиза. — Что ей не так-то?
— Ну, судя по всему, её не устраивает, что она старше меня. Трагедия пиздец просто, как будто мне десять, — опять психую, потому что я проблемы вообще не вижу. Четыре года всего! — Короче, стена непробиваемая, и походу кругом построенная. Ни пробить, ни обойти, и перелезть не получается.
— Да поцелуй её и все! — говорит Лизка. — Зажми и поцелуй. Я вот в Тёму втрескалась, когда он меня поцеловал. На спор с тобой, кстати, — хохочет, — а что, давай теперь на спор со мной ты её поцелуешь?
— Ой, Лиз, — включается Неженка, — не всем нравятся властные парни!
— Да что ты? — хихикает Лизка. Изо всех сил держусь, чтобы не ржать, потому что о чертятах Колоса от самого Колоса наслышан, просто Неженку смущать не хочется.
— Идите вы оба, — прищуривается, — спелись, посмотри на них! Я помочь хочу вообще-то. Вот когда Егор резко перестал внимание на меня обращать, я сразу поняла, что мне его не хватает. Так, может и тебе так?
— Лис, это только на тебя действует, — говорит Лизка. — Говорю тебе, поцелуй да и всё. Даже если оттолкнет, что-то у нее ёкнет, если нравишься, ты увидишь.
Помощницы, блин. Прижми, не трогай, поцелуй, не обращай внимания. Супер.
— Коваль, а хочешь мы вас в кладовке закроем? — поворачивается Сава.
— Она меня покусает и я от змеиного яда умру, ага. Не надо, придумаю что-то. Спасибо, девчонки.
Встаю. Настроение к плинтусу свалилось, сам себя раздражаю и друзей бесить не хочу. Девчонки просят остаться, но смысла не вижу, только рожу кислую всем демонстрировать.
Еду к родителям. Отец дома, наверное, давно с ним не виделся, да и маме обещал заехать как-нибудь не на полчаса.
Нужно что-то делать с собой, иначе я завтра просру игру, а это уже крайняя стадия помешательства. Может, мама подскажет, как с ума не сойти, потому что у самого меня не получается.
Дома как всегда пахнет вкусненьким, и я как будто не обожрался шашлыка полчаса назад иду на самый вкусный запах в мире.
— Ма? — говорю негромко, чтобы не напугать. Мама радуется. Хоть
