бы он, а не я.
— Ну-ну, а кто это у нас тут размазня? А это Оля, да, Матвей? Или Олю бы даже не спросили?
— Не обижайся, — Матвей встал, подошёл к Ольге и обнял её со спины. — Я говорил о планах твоего бывшего, а не о том, что сделала бы ты.
— Осторожно, у меня в руках лопаточка. Не боишься?
— Ни капли. Ладно, отпущу тебя пока. Очень уж есть хочется.
— Вот то-то же, — нравоучительно сказала Ольга и достала обратно из окна банку с овощным ассорти.
… - Мммм, божественно, — Матвей даже глаза закрыл от удовольствия, поглощая картошку с хлебом и с маринованными овощами. — Спасибо тебе, накормила усталого путника. Почему сама ешь так мало?
— Наелась.
— А думаешь о чём?
— Пока всё о том же. Даня ведь теперь всем расскажет о моём «положении». Как я буду объясняться с родителями, друзьями?
— Неа, — Матвей отрицательно покачал головой. — Ничего он никому не расскажет, поверь. Молчать будет, аки рыба об лёд.
— Думаешь?
— Уверен. Сама подумай, он ведь мужчина, и он очень болезненно воспринимал тот факт, что у вас не было детей. Даже на развод решился. И ты думаешь, он станет лично рассказывать о том, что женщина, которая от него не могла забеременеть в течение долгих двенадцати лет, забеременела от другого через пару-тройку месяцев? А как же мужское самолюбие? Так что не переживай! От Даниила точно никто ничего не узнает.
— Да, пожалуй, ты прав! Я даже не подумала об этом.
— А зря. Для Дани настали тяжёлые времена. Потому, если ты хотела отомстить, можешь радоваться.
— Я не хочу мстить! Пусть у него всё будет хорошо, только подальше от меня и моей жизни. А почему тяжёлые времена?
— Повторюсь, он считает, что ты забеременела от меня через несколько месяцев, в то время, как от него не могла зачать годами. Его уверенность в собственной состоятельности пошатнулась, получив удар от реальных (в его понимании) фактов. Пока не родится отпрыск, и Даниил не сделает анализ, не установит отцовство, будет жить, как на иголках. А он первым делом побежит на анализ ДНК, помяни моё слово. Мне не то что бы жаль твоего бывшего, но я очень не завидую ему. Хотя он заслужил.
— Да и Бог с ними. Мне неинтересна их жизнь.
— Правильно, согласен! — улыбнулся Матвей, но вдруг нахмурился, о чём-то вспомнив. — А кто такой этот Костя, который оповещает о твоей жизни бывшего?
— Это муж моей подруги Гули. И это друг Даниила. Друг детства.
— Мне не нравится то, что он докладывает о тебе.
— Я постараюсь осторожно поговорить с Гулей, чтобы не обидеть ненароком, — Ольга налила в кружки ароматный чай. — Гуля мне очень помогла в период развода, благодаря ей я здесь, и у меня все хорошо. А Костя был терпелив к этой ситуации. Далеко не всякий муж стерпит, если его жена будет сутками носиться с проблемами подруги и с самой подругой.
— Тогда ничего не говори. Друг есть друг, пусть докладывает дальше. Не надо обижать хороших, достойных людей.
— Ты прав, Матвей. А можно вопрос?
— Конечно! Буду рад ответить, — допив чай, Матвей отставил кружку в сторону.
— Помнишь, когда ты изображал Генриха Яковлевича, я говорила, что после поступка Дани не могу любить его больше.
— Помню, конечно.
— И ты ответил, что любят даже после гораздо более некрасивых поступков.
— Да, ответил, — кивнул Матвей.
— Скажи… а ты… — Ольга не могла говорить спокойно, очень переживала.
Поняв и вопрос, и настроение Ольги, Матвей встал, подошёл к ней, и через секунду уже прижимал её к себе.
— Вот почему на нас лица нет, а, Оля? И молчим, нет бы спросить прямо! Я говорил не о себе, ясно? А в общечеловеческом смысле. Бывшая жена прекрасно знает, что если она попробует хоть как-то напомнить о себе, я миндальничать не буду. Один раз указал на двери. Второго раза не будет. Если сделает попытку приблизиться, предстанет перед судом за вмешательство в частную жизнь.
— Какой ты суровый, оказывается! — Ольга положила ладони на плечи Матвея.
— А с циничными предателями по-другому нельзя. Всё, Оля, забудь о ней. А я постараюсь забыть о твоём бывшем. Эти люди уже отравили однажды нашу жизнь, второго шанса они не получат. Какие нежные у тебя руки.
— Вот так, без перехода?
— Я и без того слишком долго сдерживался. Обними меня.
Ольгу не нужно было долго уговаривать. Она обхватила Матвея за пояс, прижалась к нему и легко коснулась языком ямочки возле его ключиц.
— Боже, Оля… Так нельзя, пощади! — обезумевший Матвей начал быстро стаскивать с Ольги тонкий свитер.
— Не будет тебе пощады, — улыбнулась Ольга, чувствуя свою полную власть над Матвеем.
— Ты ещё дразнишься? Ну всё, сама напросилась! Теперь не жалуйся!
Схватив смеющуюся Ольгу в охапку, Матвей быстро пошёл в спальню.
* * * * * * * * * *
Спустя два года.
— Оля, а ты где? — в трубке раздался удивлённый и немного встревоженный голос мужа.
Ольга улыбнулась и быстро посмотрела в зеркало. Щёки пылают, глаза блестят. За два года она привыкла видеть в зеркале счастливую женщину. Даже в последние месяцы беременности и немного позже, когда Ангелина была совсем маленькой, Ольга не выглядела измождённой и слишком усталой. Возможно, потому что появления на свет Ангелины очень ждали не только родители, Ольга и Матвей, но также бабушки, дедушки, многочисленные тётушки, дядюшки, и даже Гуля.
Помощников было много, и не пресловутых «семи нянек», а настоящих помощников. С Гулей вообще вышло интересно: едва взяв на руки маленькую черноглазую Ангелину, она воскликнула: «Я тоже хочу такую девочку!». Через десять месяцев осуществилась многолетняя мечта Кости: он стал отцом. Правда, у Гули и Кости родился сын, а не дочь, но конкретно Костю этот факт делал только счастливее.
— Я еду домой, Матвей!
— Это я понял, но куда ты удрала без меня? Прости, я, наверно, кажусь тебе жутким самодуром, но так привык, что приезжаю с работы, а ты меня встречаешь… Сегодня приехал, а дома Лина с бабой Лизой. А тебя нет.
Баба Лиза — это бабушка Матвея и прабабушка Ангелины, самая главная и самая надёжная помощница Ольги. Бабе Лизе исполнилось семьдесят девять, но бодрости её духа, ясности ума и энергичности могли бы позавидовать многие молодые люди.
— Любимый, я скоро приеду и всё объясню. Не волнуйся так, я никогда не считала тебя самодуром. Самоуверенным и в меру наглым, — да, но мне это даже нравится. Прости, что уехала без предупреждения.
— Ну не знаю… Тебе
