вот, вот, он занял тое. А мы на этой стороны, и он нашу деревню всю сжег. И не то, что нашу... и дальше. Там деревня Горка, и там тоже военный городок, и там военный городок Муравьи были, название Муравьи. И туда за Муравьи — Дубровка деревня, он всё пожег, немец. И вот, мы... четырнадцатого августа это было дело, четырнадцатого августа. А я откуда знаю, откуда война придет. Я же этого не знаю. Мне было тридцать лет. Я не знаю. У меня четверо детей, муж на фронте. Муж на фронте, я с ребятишком, вот, одна я. Вот, четверо детей. Этой[15] было два года. Вот, эта — самая последняя. А самому первому было девять лет. Девять лет — самому первому, а этой — два года. А то еще был мальчик и еще дочка. Этот второй мальчик, он у меня уже и отслужил. Вот, сюда приехали, он и отслужил. Он был матросом, четыре года служил. И первый отслужил, первый в Германии. Он был... ну как, как, я не знаю, как назвать... ну, он по рации передавал...
С2 Радист. Радист, мама.
С1 Не знаю, как это назвать. А второй был, значит, во флоте. И тоже он акустиком работал на подводных лодках. Ну, он когда пришел домой, он работал по связи. Он, выучивши был по связи работать. Два года работал, учился два года здесь. И в школе... после школы по связи, а потом в армию, дак, во флот взяли. Ну вот. А я работала в совхозе. С сорок шестого года. В сорок шестом году... Нет!
И2 Как вы сюда попали, расскажите.
С2 Вот, погодите. Я не так сказала. Вот, когда деревню немец сжег, нас сколько населения было. Мы все по лесам. Вот, дальше, ну, куда. Нам ходу нет. Так — Волховец, так — Волхов река, нам только ход туда был. Вот, через этот, через лес там была дорога, такая, и на Московскую дорогу. Мы, вот, в этих лесах пожили, значит, с четырнадцатого августа и... август, сентябрь, октябрь. В октябре нас уже всех стали собирать. Я с таким маленьким, я не могла уйти никуда. Всё размешано у военных, у наших военных. Там — немец, а на этой стороне — наши. Они и пуляли. Наши ту сторону сожгли, деревню, а немец — эту сторону. А мы в лес ушли, вот. Жили — там пожни — жили. Там люди раньше косили, они всяк на свои клочочки... Там пожили, пожили. Потом, вот, воинской части, конечно, мы мешали. И они постановили — наша Новгородская власть, это, значит, и воинская часть, — что помаленьку увозить нас в тыл, значит. Ну, вот, солдаты нас увозили, помаленьку увозили, так, туды, на Московскую дорогу. Там был дом, всё это. Я-то кратко говорю. Кратко. Ну, вот... вот, так это все было. Так это было всё трудно, очень трудно. Сколько слез пролито. А с дому ушла, я ничего не взяла, не могла ничего взять. Вот, так немец пуляет. Мы даже в передние окна... открыли окна в комнаты, и туда в огород. Мы не могли в дверь уйти, <потому> что нас убьют. Так, вот, с этого боку, так и летят. А мы прям, вот, так — и через дорогу, потихоньку и в поле. И так, вот, мы и ушли туда, откуда мы приехали, с хутора. Вот, туда ушли. У нас там была баня оставши, и погреб был. И вот, мы в погребе там пожили сколько. А потом нас, вот, увезли туда, в воинс<кую часть>, солдатики увезли туда. Вот, и нас, значит, скопили это... октябрь... в конце октября, в конце октября. Нас там, значит... Железную дорогу поставили... от Новгорода и до Рыбинска — новая дорога. Они сложили, это, и, значит, первый состав отправили. А мы — во втором составе. Первый состав отправили. Прошло три дня. Тут еще подкопили народу, и нас опять, в этот состав погрузили и повезли в Сибирь хлеб убирать. Но нам некуда было деться. Я даже рада была, даже перекрестилась: раз нас везут, значит, нам дадут и уголок там. Я же с ребятишкам<и>, не одна я. Вот, так, как, мы одетые, так и всё. Так и всё! Ну так, люди делились, делились, что — на тебе постельку, на тебе... там, лишнее. У кого лишнее, надо бросить. А у кого нет ничего. Даже бабы в канавах рожали, в вагонах рожали, умирали. Вот, пока ехали, сколько народу умерло, сколько в больницах положили... вот, в город какой. Там много... и Томск, и Омск, и Новосибирск проезжали, и, вот, Красноярск, потом после Красноярска Енисей[16], город Енисей. Вот, сразу река Енисей, мост — и сразу город Енисей. И там лагеря были. Лагеря эти были освобождены. Но, наверно, побили много народу, дак оттуда, может, желающие, может... я же не знаю этого. Нас в эти лагеря на три дня на отдых. Мы полный месяц ехали. Вот, как дорога свободная, нас везут. Как занят путь — всё туда, всё, и хлеб, и всё, на фронт, в Сибирь, в Сибирю всё — мы стоим. Как свободна, опять подвинут. Мы полный месяц ехали! Полный месяц. Ой, я даже не могу и... Вот, как доехали, вот, до этого, вот, Енисея, остановили и говорят: «Ну вы на отдых. Три дня вам отдыху будет». Я даже рада была. Ну, правда, в лагерях чисто, хорошо, чисто. В баню мы сходили там, купили в ларьке там... мыло купили. Нас кормили, даром кормили нам. Обед и ужин. Я так была рада! Что мы отдохнули. Кой-чего я так поделала ребятишкам — ведь, на север едем, морозы сильные. Там, я по дороге купила фуфайку, да сапоги себе купила, да... ну, вот. Еще там кой-чего ребятишечкам купили своим. Вот, так ехали мы. И вот, значит, три дня там пробыли, в этом, в лагерях мы. Так нам понравилось! И обед готовый, обед хороший. Значит, что-то первое принесут литровую чашку, хлеба, ага, и второго чего-то принесут. Мы так наелись. А то голодные были. Где в этих вагонах?.. По пятьдесят человек в вагонах. Там таки<е> круглые печечки. Так, вот, топят, дак, поставишь там... Ой, даже, даже плакать, дак, слез не хватит!
С1 Я и то помню. (Смеется.]
С2 Ну вот. Теперь с этого, вот... с этого Енисейска... Три дня мы там пробыли, и
