карты в свою руку. — Ну, на, Окариус…
Четыре девятки были покрыты четырьмя десятками, прятавшимися в семи картах моего соседа справа. Они редко переговаривались, но под конец стали более разговорчивыми. Окариус размял пальцы, беря две карты из оставшихся трёх и бросая их на мою сторону стола.
Два короля. Без козырей.
Покрыв одного козырным валетом, второго — козырной шестёркой, я отправил двух последних валетов к Окурису, как ни в чём не бывало принявшего их. Осознание подвоха пришло ко мне слишком поздно — да эти скелеты просто хотят меня загасить! Один берёт крупные карты, а мелкие отправляет соседу, тот заставляет меня раскошеливаться на козыри, пока сам не выйдет из игры, а потом мне будет просто нечем крыть карты у оставшегося мертвяка! Да уж, вот тебе и честная игра. Впрочем, что-то подобное я предвидел, оставляя козырный туз на самый конец. И так, спустя ещё один круг, я с улыбкой положил козырный туз перед опустившим челюсть при его виде Окуриса.
— Моя победа, — сказал я, забирая заслуженные пятнадцать костей в свою кучу. — Играем дальше? Или начинаем заново?
— Быть побеждённым смертным… — разочарованно посмотрел на собрата Окариус, бросая свои карты на стол. — М-да, дружище, а я-то думал, ты самый мудрый из нас.
— Мудрый — не значит удачливый, — скрежетнул поднявшейся обратно челюстью Окурис. — И чья бы корова мычала, "дружище". Я-то видел, как ты прятал карты в робе, чтобы смертный не заметил.
А я, кстати, и не заметил. Судя по всему, это за шулерство не считалось. Видимо, я ошибся — скелеты играли и друг против друга, не только против меня. Пожав плечами, я выложил под удивлённые взгляды некромантов все кости, что у меня были после победы.
— Тридцать шесть, — кашлянул я, чтобы все знали, сколько именно костей было поставлено. Скелеты переглянулись и молча выдвинули указанное количество от своих кучек, заметно поредевших после этого.
— Поверишь в удачу раз — и умрёшь, не поняв, что это была лишь иллюзия, — выдохнул Окиус. — Осторожней, человек. Ты ставишь собственную душу. Всю.
— Я знаю, — кивнул я ему. — Сдавайте.
Через минуту я едва не вздрогнул, во второй раз увидев в своих картах козырный туз. Разумеется, он не стал причиной моей победы ранее — надо было просто уметь считать карты. Трюк, которому я научился от Илая, бога мудрости и знаний. Когда-то мы вели долгие беседы: ему было интересно мнение человека со стороны, а я искал частички лора*, которые невозможно было достать иными способами в Кристаре. Ещё спускаясь по лестнице и завидев карты в руках некромантах, я понял, что победа уже была у меня в кармане. Скелеты считать не умели — вернее, их никто не учил. Да, они, возможно, хорошо знали собственную колоду — по рубашкам там отличали, по потёртости, так далее… Но вот математику некромантам не преподают. Уж извините.
Вторая игра прошла интересней, потому что в этот раз Окиус не спасовал. Я стал замечать, что между скелетами, пусть и едва-едва, прослеживается вражда. Один постоянно хапает козыри, какие бы ему не подсовывали, и бьёт двумя-тремя крупными картами по другому. Второй старается гасить третьего, и так далее. Я даже не понял, зачем Доккаден выдал мне такой просто квест. Потому что союз между этими некромантами уже трещал по швам — они вскоре не могли играть, не переругиваясь друг с другом. Я не влезал, спокойно наблюдая за картами, которыми играли владельцы Леса Мертвецов. Первым вышел Окурис, за ним я, а последним остался Окариус, в этот раз словивший насмешки от того, над кем смеялся ранее.
— Просрать смертному, — поцокал несуществующим языком Окурис. — А-та-та, Окариус. А-та-та.
— Пошёл нахуй, — рыкнул некромант справа. — Ставим остатки. Все. Ты тоже, Окиус. А ты, смертный, ставишь всё. Снова.
— Эй, — начал было я, но тут же заткнулся под угрожающим рубиновым взглядом. — Ладно, ладно… Только если вы снова проиграете, я уйду отсюда живым и целым.
— Ставь, — прорычал Окариус, но его остановил Окурис.
— Это будет справедливо, друг мой. И ты, и я уже проиграли ему — отдадим должное, играть он умеет. Или просто чертовски удачливый.
— Заткнись, — сжал ладони в костяные кулаки некромант. — Мы столько лет играем, и ни разу ещё не оставались с пустыми руками! Кости текут, и у каждого из нас по тысяче душ, плюс-минус. А теперь что? Приходит смертный, и мы тут же проигрываем?!
— Какой же ты мудак, Окариус, — выдохнул Окиус, с сухим скрипом качая головой. — Что при жизни, что в смерти — проигрывать не научился.
— Да пошёл и ты тоже! — вскочил некромант, тыкая в меня пальцем. Дыхание вышло из лёгких, а всё тело вспыхнуло, словно тысяча личинок начали пожирать меня заживо. — Это всё ты, человек!
— Хватит! — поднялся Окурис, щелчком пальца избавляя меня от жуткого ощущения. Я выдохнул, ощупывая живот. Нет, никаких личинок, просто показалось… — У нас есть правила, Окариус! Ты их знаешь! Мы согласились на игру — а значит, смертный может умереть, лишь проиграв все кости или сжульничав. Это единственные законы, по которым мы существуем!
— Да в гробу моём я видал эти ваши законы, — яростно протянул Окариус, выходя из-за стола. — Доккадену, видите ли, скучно! — махал он руками, заставляя утёс под нашими ногами дрожать. — А может, меня тоже заманало сидеть тут по триста-четыреста лет, занимаясь одной и той же хернёй?! Я некромант свободный, не-живу, где хочу!
— Сядь, — коротко, но жёстко бросил Окиус. — Не заставляй меня заставлять тебя. Мы братья и друзья. Ни к чему ссориться. Господину это не понравится — в особенности твои слова.
— Ты же его знаешь, — проскрипел по своему лбу костями Окурис. — Если решил — то всё. Мне, если честно, тоже надоело. Ты как хочешь, Окиус, а я кости в руки — и на родину, возрождать культ мёртвых в более… Дружелюбном рабочем коллективе.
— Вот и славно, — подступил к своему алтарю Окариус. — Вот и хорошо! Пошли вы все! Господину я и сам послужу!
И исчез в сиреневой вспышке портала. Я аж вздрогнул — столь быстро всё происходило. Окурис, прошлёпав голыми костями к своему алтарю, с печалью, как показалось, посмотрел на оставшегося за столом Окиуса. Потом покачал головой, поворачиваясь к каменному постаменту, и исчез в новой вспышке того же цвета. Взглянув на оставшегося некроманта, я сочувствующе вздохнул — всё-таки как личностей я их понимал. Столько лет в бессмысленных однообразных действиях, одно развлечение — игры в карты, так и здесь пришёл я и всё засрал под эгидой того, что их господину было скучно.
