к окну с радостным восклицанием. Мужчинам нравится, когда хвалят их жилище, а это место было на самом деле великолепным.
Везде, куда падал взгляд, вокруг меня и подо мной темнота была пронизана крошечными мигающими огоньками, окна разливали теплый желтый свет, красные всполохи озаряли крыши домов, а от реки исходило таинственное мерцание.
Клиент - его звали Барри - явно не намеревался платить мне за рассматривание вида из его квартиры. Он заявил об этом, схватив меня за руку и рванув к себе в сторону от окна. Это была первая отметина на коже, которая осталась у меня на память о том вечере.
Первый поцелуй чуть не поранил мне рот. Барри придавил меня к кирпичной стене с такой силой, что все ее неровности врезались в мою спину. Его руки толкали, давили, сжимали мне грудь.
Это было очень больно. Я вскрикнула и отпрянула в сторону. Когда я попросила его остановиться, он засмеялся.
- Ты не смеешь указывать мне. Ты просто шлюха. Поняла? Это ты будешь делать то, что я тебе скажу.
Мне надо было уйти в тот же момент, поскольку у меня был выбор. Персик, конечно, не была бы от этого в восторге, но она бы меня поддержала. Однако в то время я все еще пыталась найти свое место в новой для меня профессии, в глубине души сомневаясь, что способна на это. Я все еще хотела себе что-то доказать.
«Хорошо, - подумала я, - я справлюсь с этим. Один час я вполне могу вытерпеть».
Он толкнул меня через арку в крохотную спальню, где стояла разобранная кровать, а в воздухе витал неприятный запах. Освещенная дорожка, которая вела к кровати, делала все происходящее особенно нереальным.
Все это время мужчина не отнимал от меня рук - мял, щипал и выкручивал. Срывая с меня одежду, он оторвал две пуговицы у горла блузки. Когда я попыталась сказать ему, что сниму одежду сама, он схватил меня за волосы и, приблизив свое лицо вплотную к моему, заорал:
- Заткнись, шлюха!
Как ни странно, но при всем беспорядке, который царил в его квартире, он позволил себе отвлечься от происходящего и застелить кровать полотенцами.
В таком контексте дело принимало угрожающий оборот.
Вы можете мне не верить, но я не помню, что было дальше. Все происходило так быстро, что слилось в один бесформенный комок боли и страха. Мне очень трудно выразить словами то, что я тогда пережила. Во всяком случае, связного рассказа у меня не получится.
Я помню, как оказалась спиной на постели, с заломленными над головой руками. Барри навалился на меня всем телом, и мне было трудно дышать. Я помню, как звучал его голос, повторявший снова и снова:
- Ты ведь шлюха, да? Маленькая грязная дрянь. Скажи это! Скажи, что ты шлюха! Скажи, что тебе это нравится!
Помню, как мне было страшно из-за того, что я не могу управлять происходящим, и если он решит не использовать презерватив, я не смогу ему помешать. Помню чувство недолгого облегчения, когда он все же надел его, и последовавший затем ужас, потому что мужчина стал связывать мне руки наволочкой. Тогда я закричала в полный голос. Я понимала, что, связанная, уже ничем не смогу управлять. Я дралась и сопротивлялась до тех пор, пока он не сдался. После этого он вылил на меня ушат грязной брани.
Я помню, как он трахал меня, жестко и грубо, вонзаясь в меня с силой, которая была свидетельством скорее злости, чем желания.
Он буквально вбивал в меня член с таким ожесточением, что я боялась каждого последующего толчка. Он отбил мне матку, надорвав все прилегающие ткани. Боль была невыносимой. Я помню, как он вышел из меня и перевернул меня вниз животом. Я помню, как оцепенела от ужаса, когда поняла, что он пытается войти мне в анус.
Я не ханжа, причем далеко не ханжа. Я не раз занималась анальным сексом, и мне это нравилось. Я играла в различные ролевые игры, которые требовали доминирования и подчинения, и при обоюдно приемлемых правилах чувствую себя достаточно свободно в исследовании своей сексуальности.
Сейчас происходившее со мной не имело ничего общего с безопасностью и оговоренными условиями, на которые я была согласна, и я стала сопротивляться изо всех сил.
Барри был явно недоволен.
- Все проститутки трахаются в задницу, - рявкнул он.
- А я не буду.
Большинство людей на этом месте оставили бы свои попытки. Даже тот, кто обладал минимальными социальными навыками, понял бы, что у него ничего не получится, и попытался бы по возможности сгладить возникшую конфронтацию. Некоторые в подобной ситуации даже извинялись. Позже я узнала, что многие женщины, работавшие в то время на Персика, так же как я, боялись заниматься анальным сексом с человеком, который способен причинить им боль.
Следовательно Барри, который был одним из постоянных клиентов Персика, должен был знать, что я откажусь от этого. Он мог бы заранее спросить об этом, когда мы разговаривали по телефону. Теперь мне стало ясно, почему он этого не сделал. Если ты не спрашиваешь, - никто не может тебе отказать. А вдруг ему удастся вынудить меня сделать то, что он хочет?…
Итак, как я уже сказала, большинство клиентов на этом месте прекратили бы всякие попытки.
Судя по всему, Барри к большинству не относился.
Если бы я не была так раздражена и напугана, то наверняка смогла бы оценить комичность происходящего: взрослый, обнаженный волосатый мужчина ныл, как обиженный пятилетка, которому не дали мороженого.
- Да ладно тебе! Давай, хоть один разок!
- Не буду. - Согласна, это тоже нельзя было назвать ответом взрослого человека.
- Ну, давай! - не унимался он, будто все дело было в том, что он проявил недостаточную настойчивость. - На одну минуточку! Обещаю, я остановлюсь сразу, как ты мне скажешь. Тебе понравится. Ты увидишь, как тебе понравится! Я буду слушать тебя, все сделаю, как ты хочешь!
«Да, конечно», - подумала я.
- Нет, давай лучше…
- Не хочу я ничего другого! - взорвался он, напугав меня еще больше. - Сука! Ты пришла сюда, чтобы сделать это, и ты это сделаешь!
Я отодвинулась от него к изголовью кровати. Кажется, меня трясло, хотя сложно было определить, от страха или от злости.
- Барри, я уже сказала, что этого не будет. Ты должен был объяснить Персику, что хочешь анального секса. Я не занимаюсь этим и не
