– Вздор, – возразил Хоторн. – Они не посмеют… Они знают, кто здесь хозяин.
– Совершенно верно. – Голос маркиза был сухим, как пыль. – Они очень хорошо знают, в кого стрелять. Мэнгалу Пэнди, если помните, не хватило всего лишь дюйма, чтобы попасть в сержанта Хьюсона.
– И вы, полагаю, из-за этого рыдали в подушку, – буркнул Хоторн.
Купер неодобрительно фыркнул. Маркус сверкнул взглядом на Хоторна, тот покраснел и заерзал на стуле.
– Я не понимаю, – сказала Эмма. – Вы все же предполагаете, что они станут заряжать ружья такими пулями?
Ответом ей была тишина.
Эмма, не удержавшись, взглянула, на маркиза. Тот пристально смотрел на нее, и от этого взгляда внутри у Эммы что-то дрогнуло, однако это ощущение не было неприятным. Она подняла брови, а он развел руками, словно говоря: «Вы видите? Они не хотят слушать».
– Итак, господа! – обратился маркиз к гостям. – Кто-то должен сказать какую-нибудь банальность, чтобы успокоить наших храбрых дам.
– Меня не нужно успокаивать, – заявила мисс Кроули. – Я верю в нашу армию и сплю спокойно, уверяю вас.
– А почему бы и нет? – вставила Эмма. – До тех пор, конечно, пока солдаты не преодолеют свои колебания и не решат использовать пули против тех, кто заставил их совершить кощунство. И тогда, очевидно, мисс Кроули, это будем мы с вами.
– Потрясающе, мисс Мартин, – хихикнул Хоторн. – Послушайте… Видимо, вы читаете?
– Вы о чем? – не поняла Эмма.
– Я не имею в виду глупые книжонки, вы не от туда почерпнули знания. Боже, такая редкость – встретиться с образованной женщиной, правда, я не уверен, что мне это нравится.
– Хоторн. – Голос маркиза был тихим и резким. Но Эмма опередила его.
– А я не уверена, что мне нравитесь вы, – парировала она.
Кто-то с силой сжал ей плечи. Оглянувшись, она наткнулась взглядом на стиснутые челюсти Маркуса.
– Можно тебя на пару слов?
– Конечно.
Эмма встала, мужчины тоже поднялись. От этого она почувствовала себя еще более заметной. Уходя, она встретилась глазами с маркизом и быстро отвела взгляд от его хмурого лица. Маркус тщательно закрыл дверь в столовую и повернулся так резко, что Эмма споткнулась. Свирепо глядя на нее, Маркус схватил Эмму за запястье и потянул по коридору в гостиную.
С этой дверью он не церемонился. Эмма вздрогнула, когда та с грохотом захлопнулась.
В три шага Маркус оказался рядом с ней. Он тяжело дышал, лицо его пошло пятнами.
– Ты соображаешь, что делаешь?
Эмма отступила назад, задев юбками за небольшой диван. Поправив их и выпрямив спину, она села.
– Этот человек спросил меня, умею ли я читать, Маркус. Это оскорбительно.
– Ты женщина, Эммалайн!
– И что?
Если не считать перекатывающихся на скулах желваков, Маркус был абсолютно неподвижен. Затем он резко выдохнул и заложил руки за спину на военный манер.
– Мой отец всегда говорил, что твой отец болван, потому что дал тебе образование.
– Как он смел! – возмутилась Эмма. – Мой отец никогда не стал бы порочить твоего!
– Твой отец был старым дураком. Он ничего в жизни не понимал.
Эмма вскочила с дивана.
– Мой отец был мудрым, заботливым человеком! Он…
– Он воспитал дочь, которая не умеет вести себя в обществе!
– Он научил меня тому, что ты никогда не будешь знать! Я читаю на трех языках, рисую, я могу…
– Ты делаешь все, за исключением того, что подобает женщине: приятно выглядеть и держать рот на замке.
– Негодяй, – выдохнула Эмма. – Что здесь с тобой произошло? Раньше ты таким не был.
– Неужели? Но тогда я еще не знал, что у моей невесты манеры хуже, чем у сиротки из работного дома!
– Ты согласился на этот брак! – Эмму теперь трясло от злости. – В отличие от меня ты был достаточно взрослым и понимал, что это значит. Ты был…
– Я не думал, что ты станешь такой! – Маркус напряженно кружил вокруг нее по ковру. – Знаешь, как мне стыдно было слушать тебя за столом? Спорить с помощником казначея, сомневаться в его понимании аборигенов?! Да ты ничего не знаешь об этом, Эммалайн! Ничего!
– Я знаю, что ни один из вас даже не допускает мысли, что аборигены могут поднять мятеж! – прищурилась она. – Тебе не кажется, что это безответственно, Маркус? Ведь все гражданское население зависит от вашей логики…
– Опять ты за свое! Откуда ты знаешь, что мы не учитываем такую вероятность? Как ты смеешь претендовать на то, будто знаешь…
– Я знаю, что вы даже не хотите выслушать лорда Холденсмура!
Похоронным покровом повисла тишина. Эмма прикусила язык.
– Когда это ты разговаривала с маркизом? – Голос Маркуса, как и лицо, был лишен всякого выражения.
Эмма втянула воздух.
– Ну… он вчера заходил в резиденцию.
– Он заходил к тебе?
– Нет! Мы просто… поболтали. Я столкнулась с ним на улице, когда делала наброски.
– На улице?! – шагнул к ней Маркус. – Ты гуляла по улице с Холденсмуром?!
– Да нет же, Маркус, я случайно с ним встретилась…
– Негодяй! Мерзавец! Этот человек подлец, Эммалайн, богохульник, предатель, бич, насланный на наше общество. То, что ты рисовала, уже само по себе скверно, то, чем ты занимаешься, это искусство распутниц. Ты зарисовываешь самые низкие и отвратительные формы человеческой жизни… Но с ним! Боже милостивый, ты решила покончить с остатками своей репутации?
– Я не думаю, что перечисленные тобой действия губят мою честь. – Эмма сказала это с трудом. Ярость Маркуса начинала тревожить ее.
– Конечно, – отрезал он. – Поскольку ты понятия не имеешь о чести, не так ли? Ты сумела спастись на судне, полном шлюх, и к тому же владелец судна – выходец из ирландских крестьян.
Охвативший ее шок смыл все звуки, оставив только странный звенящий шум в ушах.
– Команда того судна знала о благородстве побольше тебя.
– Прости, – небрежно бросил Маркус, – что я не учусь этикету у шлюхи.
– Забавно. А я думала – наоборот… низкий самодовольный хлыщ.
Удар в лицо опрокинул ее. Эмма упала на пол. Отняв руку от губ, она увидела кровь.
– Господи, – пробормотал Маркус. – Я этого не хотел. – Он положил руку ей на плечо, но Эмма отпрянула.
– Не прикасайся ко мне. – Разбитая губа горела, слова звучали нечетко.
– Не глупи, Эммалайн. Позволь, я помогу тебе встать.
