всегда кажется что он еле тащится, — будь то хоть реактивный истребитель. Лётчик же, в кабине этого самолета, вообще не замечает скорости, особенно если не видит землю. Но стоит кому-нибудь, даже вертолету, пролететь на высоте сто — двести метров, понимаешь насколько быстро он движется, а для пилота земля просто размазывается в сплошной калейдоскоп.
Но мы не на истребителе, у нас скорости не те, поэтому кое-что разглядеть успеваем.
Заборы, дома, дороги. Всё покрыто снегом, он скрывает горелые крыши и поваленные стены, сверху всё кажется не таким уж печальным, белое покрывало хорошо прячет последствия разыгравшейся здесь трагедии.
Во второй, или в третий раз, сейчас уже и не вспомню, от нечего делать я напросился в посёлок с небольшой группой из четырех человек. Я бы и не попал туда никогда, мы с дедом занимались перевозкой солярки, и на брожение по мёртвому посёлку времени у нас не было. Но в тот раз что-то случилось с мотором, и пока он ковырялся в нём, я решил прогуляться.
Шли от лагеря в сторону южной окраины, это примерно километров пять. Пересекли промзону, точнее её руины, перешли асфальтированную дорогу прямо по хорошо сохранившемуся пешеходному переходу, и вышли на коротенькую улочку почти перед самым лесом. С одной стороны улицы стояло десять домов, а с другой всего три, но с большими участками. Один из них как раз и был нашей целью; красного кирпича, высокий, с цокольным этажом и мансардой коттеджик. Верх его выгорел полностью, а вот цоколь огню не поддался.
Окна его были закрыты железом, а дверь вообще напоминала что-то сейфовое. И окна, и дверь, явно пытались взломать, характерные следы виднелись повсюду. Судя по всему аборигены долбили их чем-то железным, но безуспешно. Собственно мы хотели заняться тем же самым, но уже с помощью современных технологий в виде генератора и болгарки.
Дошли, осмотрелись. Раскатали удлинитель, завели генератор и приступили к работе. Дверь пилить не стали, уж очень серьёзно она выглядела. Выбрали наиболее дохлое окно — как нам показалось, и прорезав в нём достаточную для «пролаза» дыру, засунули туда первопроходца.
Оказалось что за окошком закрытая железной дверью комната, причём закрыта она снаружи, а в самой комнате кроме нескольких клеток с толстыми металлическими прутьями, и прибитыми к стене цепями ничего нет.
Передав туда болгарку, мы снова завели генератор и приготовились ждать.
Но с дверью всё получилось быстро, — в отличии от входной, она оказалась самой обычной, из простого листового металла. Оставив одного бойца на стрёме, мы с ещё одним товарищем полезли внутрь странного жилища.
Там было темно, сырой и холодный воздух отдавал плесенью и ещё какой-то гадостью, но любопытство гнало нас вперёд, — нам всем и мне лично казалось что в этом наглухо запертом месте находится что-то очень важное. — Света налобных фонарей хватало чтобы разогнать темноту, а пистолет за поясом придавал уверенности.
Так что протиснувшись через дыру в двери, мы оказались в широком коридоре, с ещё несколькими дверями. Толкнувшись в первую мы попали в большую квадратную комнату с низкими потолками: Диван нескромных размеров, пустой одежный шкаф, тумба со старым, накрытым простынкой, телевизором, хрустальная ваза на нём, а в углу миниатюрная печь с большой кастрюлей, и сложенной рядышком кучкой дров.
Пробежавшись фонариком по всем углам, и не найдя ничего ценного, я заглянул в кастрюлю, — хоть её забрать, в лагере воду греть, или еще чего. Но заглянул и отпрянул. Думал показалось. Позвал ребят, — что б не страшно, снял кастрюлю с печи, и пинком ноги опрокинул. — на пол выкатились пустые человеческие черепа. Что? Зачем? Почему? — оставалось загадкой. Пройдясь по остальным комнатам и найдя несколько клеток с закованными в цепи засохшими мумиями, мы ещё больше потерялись, если все на привязи и не имеют возможности передвигаться, то кто закрыл изнутри дверь?
— Справа по курсу люди! — Неожиданно закричал Андрей, и схватив рацию, принялся вызывать лагерь.
Глава 6
Машинально повернув голову я увидел на крыше полуразрушенного строения подпрыгивающих и машущих руками людей. Подробнее рассмотреть не удалось, помешала высокая скорость и неудобное расположение. Зато Андрей среагировал, тут же прильнув к биноклю.
— Это наши! — закричал он, привставая со своего кресла.
Мы уже пролетели над целью, поэтому чтобы не потерять её из виду, ему приходилось изворачиваться.
— Свяжись с Иванычем, доложи! — Я понимал что на крыше мужики сидят не просто так, скорее всего они забрались туда спасаясь от какой-то опасности, и возможно что кроме этих двоих никого не осталось.
Первое что приходило на ум — твари, но тогда почему они не залезли за добычей на крышу? Высота там хоть и приличная, но тварюги очень прыгучи, и забраться туда им ничего не стоит.
Значит тут что-то другое.
Потянув штурвал на себя я «подбавил газку» — планируя развернуться по большому радиусу, и на снижении максимально сбросить скорость.
Андрей тем временем разговаривал со старшим группы, тот требовал координаты, хотел сразу выдвинуться на помощь.
Помощь это конечно хорошо, только не стоит забывать что эти двое остатки точно такой же команды, с точно таким же оружием, и никто не поручится что с Иванычем и его ребятами не случится то же самое, только высокой крыши рядом может и не оказаться. Так что идея откровенно глупая, и я не преминул поделиться своим мнением с Андреем.
— Погоди пока с координатами, — остановил я его, — из-за чего-то же они на крыше тусуются, не просто же так? Как бы нам одним улетать не пришлось!
Абсолютно не догадываясь что произошло внизу, интуиции своей я верил безоговорочно, — а она во всю кричит об опасности. Вот ещё разок пролетим, может разглядим получше, кто-то же загнал их на крышу, и коли они не спускаются, этот «кто-то» должен быть неподалеку.
Развернувшись, чуть набрав высоту, плавно сбавляю обороты и тяну штурвал на себя. Скорость падает, высота остается прежней, до цели около километра и отпустив штурвал, начинаю снижение.
Время замирает, и я не знаю чего больше боюсь в этот момент: разбиться, или показать себя неумехой. Но эмоции побоку, переживать буду потом, сейчас главное не дёргаться, главное что всё идет штатно, без каких либо отклонений.
Не знаю как у других лётчиков, но мне очень не хватает чувства «сцепления с дорогой», я себя ощущаю в
