Не такая уж ночь, но он просто не хочет говорить.
На рукаве сорочки, повыше запястья – капелька крови. Вот это совсем Хене не нравится. Что там было про мертвых, которых нужно кровью поить?
– У тебя кровь, – сказала Хена.
Он быстро глянул, чуть скривился.
– Ничего страшного.
– Ты не хочешь мне объяснить?
– Не хочу, – сказал он. – Не сейчас, Хена, потом. Я устал и у меня болит голова.
Ладно, не будет Хена к нему приставать. Они завтра обсудят, до завтра все равно ничего случиться не должно. Он ведь тоже не дурак, понимает, что делает.
– Ты мне со шнуровкой на платье не поможешь? – сказала она. – Я затянула, и не могу развязать. Но не спать же в шелковом платье.
Честно, она не специально, и вовсе не думала принца смущать. Но у него разом покраснели уши.
– Конечно, – сказал тихо. – Где развязать?
Сбоку. Тут шнуровка с боков, чтобы можно было справиться самой, но такие тонкие тесемочки, к каким Хена не привыкла, не могла подцепить затянувшийся узелок. А Рейнардо справился быстро, развязал, правда пальцы все равно немного дрожали.
– Спасибо, – сказала она, и стянула платье, оставшись в тонкой сорочке.
Это вчера в трактире они так и спали в одежде, но сегодня им приготовили хорошую постель, и тактирных клопов тут нет. Да и неудобно это.
Рейнардо дернулся было отвернуться, но вовремя передумал, глупо отворачиваться, если им все равно вместе спать. А кровать не особо широкая. Хена может, конечно, поспать на полу, ей не привыкать, не сложно, но если кто-то войдет и увидит – будет выглядеть очень странно. Ну, и не дети они, и принц – не невинная девица… хотя тут, конечно, такой вопрос…
– Ты хочешь спать у стеночки или с краю? – спросила она.
Рейнардо кашлянул и смутился окончательно. Это было даже забавно… Облизал губы.
– С краю, если ты не против, – сказал он.
– Ты как-то иначе себе это представлял?
– Да нет, нет… Все так, – сказал он. – Я веду себя глупо, да?
И как-то так отчаянно сказал, что Хене стало стыдно.
– Ты отлично держишься, – сказала она. Честно отлично. Не каждый бы на его месте так смог.
Он неуверенно ухмыльнулся. И чуть отвернувшись, все же, разделся до белья.
Хена успела залезть в кровать, под одеяло. Только сейчас поняла, как устала.
– Что ж, – Рейнардо осторожно сел на край кровати, – придворные сплетни о том, что я сплю с рыцарями, теперь нельзя считать совсем уж беспочвенными.
Улыбнулся.
Хена не выдержала и рассмеялась.
Но потом…
– Слушай, но ведь это просто игра, да? Я ведь не стала настоящим рыцарем после этого?
Ей сложно поверить.
– Почему нет? – удивился он. – Стала. Так будет лучше.
И лег тихо, на самый краешек, повернувшись к ней спиной.
– Спасибо… – неуверенно сказала Хена. Что говорить в таких случаях?
– Это нужно для дела, – буркнул он. Обхватил руками подушку.
Какое-то время они оба лежали тихо и молча.
Хена слышала только его дыхание, видела напряженную спину.
– Я смущаю тебя, да? – спросила она. – Ты не можешь заснуть?
– Нет, – сказал он. Потом вздохнул. И повернулся к ней. Теперь она видела его совсем рядом. – Прости, дело не в тебе… не в тебе лично. Не бери в голову, спи сама.
Уставший, осунувшийся. Так захотелось вдруг протянуть руку, погладить его по волосам, но Хена сдержалась. Не стоит, а то еще больше напугает его.
– Тебя что-то тревожит, – сказала она.
– Хена… меня тревожит столько всего, что и не сосчитать… но… – он вздохнул, словно обдумывая то, что собирается сказать. – Да, сейчас меня, пожалуй, смущает то, что я первый раз вот так в постели с женщиной. Дело даже не в тебе… просто я…
Он не знал, как сказать.
– Конечно не во мне. Какая я женщина? – буркнула Хена.
Он болезненно вздрогнул.
– Не надо, не говори так. Я… Мне столько раз говорили, что я не мужчина, и все не так, что… Это очень задевает, на самом деле, даже если ты делаешь вид, что это не так. Не надо.
Задевает.
Рейнардо смотрел на нее прямо, очень серьезно, поджав губы.
– Первый раз? – тихо сказала Хена. Честно говоря, под его взглядом она терялась.
– Нет, у меня был… опыт, но… не так.
Это не дает ему покоя.
– А как? Давай, расскажи уже, а то не уснешь.
Он сглотнул, вздохнул неуверенно.
– Даже не знаю, как это вышло. Я… Еще с детства я был влюблен в одну девушку при дворе. Она… Сейчас уже не важно, она давно замужем и у нее все хорошо. Она всегда была прекрасна, как… – облизал губы, все это давалось ему с трудом. – Я долго не мог найти в себе смелость подойти к ней. Потому что рядом с ней всегда были другие – высокие, сильные, даже победители турниров, мне таким никогда не стать. Но потом я подумал, что я же принц, и уж какие-то преимущества у меня есть… собрался с духом. Она посмеялась надо мной, сказала, что не посмотрит в мою сторону, даже если в мире вообще мужчин не останется.
И это так ранило нежный цветочек? Несчастная любовь? Какая-то глупая девка?
– И это все? – спросила Хена с удивлением.
Он тихо засмеялся.
– Первый раз… Это была дочка кухарки… я только вернулся с прогулки верхом, а она сама подошла ко мне… Да ко мне впервые подошла девушка, я готов был идти за ней куда угодно. Волновался страшно. Она так улыбалась мне… и там, на конюшне, и… я шел, как баран, даже не соображал, что делаю.
– Она лишила тебя невинности? – Хена изо всех сил старалась сохранить серьезное лицо.
– Она сделала это на спор, – сказал Рейнардо. – Поспорила со своими подружками… Потом всем рассказала, что такого неуклюжего парня, как я, она еще не встречала, что я ничего не умею и… много всего.
– И сколько лет тогда тебе было? – спросила Хена.
– Семнадцать.
– И что, с тех пор… – ей было сложно поверить. – А как же доказать им всем, что они не правы? Перетрахать всех девок на кухне и в окрестностях, чисто из принципа, чтобы всему научиться и перестать быть неуклюжим?
Он усмехнулся.
– Ты говоришь, как дядя Эстебано.
– Он правильно говорит.
– Наверно. Но я испугался и сбежал.
Шушак тебя задери, невинная розочка!
Когда у Хены был первый раз… В то утро умер Тео, после ночи в бреду, от ран, она сидела и рыдала на заднем дворе. Подошел парень, какой-то из его дружков… начал рассказывать ей, что она не одна, и о ней есть кому позаботится, что она красивая девочка и все будет хорошо. А потом зажал ее в углу и снял штаны… Потом она его и не видела больше, и говорил ли он о ней что-то – не знает. Ничего, пережила.
