Книга Одиночество жреца. Том I - Александр Якубович

Отдельный уговор у меня был с учеными при королевском институте. Если так вообще можно было назвать столичную шарагу, где изучалась грамота, история Клерии, счет и еще пара предметов. Местные ученые кое-как занимались алхимией, так что я оставил заказ на состав, который приводит к потере сознания в ходе вдыхания паров. Я банально хотел, чтобы тут наконец-то начали варить эфир, который опять же, снимет массу вопросов в плане анестезии. Возможно, где-то подобный раствор уже был изобретен, но пока я с ним не сталкивался.

Почему я вообще занимался развитием медицинских направлений? Даже не знаю. Наверное, дело в культурном шоке: я до сих пор старался мыться здесь каждый день, активно использовал мыло, которым тут приводили в порядок ткани, опасался заражения крови или столбняка. Дома все эти вопросы не имели никакого значения, а тут же, в условиях средневековья, я краем сознания всегда чувствовал, что смерть от кровавого поноса вот тут, за углом, ждет меня, такого молодого и красивого.

Казалось бы, столько лет прошло, но я до сих пор не переставал удивляться, как сильно боги и магия тормозили прогресс в Таллерии. Люди буквально не искали обходных путей, если что-то можно было сделать с помощью магии или молитвы, просто опускали руки. Даже местная грамота и та, замерла где-то на уровне начала христианской эпохи: тут до сих пор писали на выделанных шкурах и отвратительного качества папирусе, который ломался при любом загибе. Серьезные документы делали на пергаменте из тонко выделанной кожи, но и это не особо спасало, потому что стоили такие документы каких-то совершенно сумасшедших денег.

Я практиковался в изготовлении бумаги, но особых успехов не добился. Вроде, все делал плюс-минус правильно: измельчал растительные волокна, сделал из тонкой, специально заказанной ткани сито, вымачивал раствор и просушивал на рамках. Но конечный продукт получался некачественным и ломким, и пока я не знал, как с этим бороться. Добавление золы в раствор чуть улучшило положение вещей и на этой бумаге стало возможно писать, но она все еще проигрывала местному папирусу или пергаменту в прочности, а с навощенными дощечками даже рядом не лежала — те были вечны, аки скрижали.

Конкретно в этом году я планировал поэкспериментировать с натуральными клейстерами, тем же крахмалом, который должен был, по моим прикидкам, придать бумаге прочности после высыхания. Еще можно было бы подумать над температурным режимом сушки листов, но это были далеко идущие и абсолютно не принципиальные планы. Одно радовало: материала для варки раствора и замачивания у меня было валом, для своих экспериментов я активно использовал не только волокна пеньки или других растений, но и многочисленные древесные опилки, которые были отходом моего лесного производства. Если я смогу найти достойный по своим качествам и при этом дешевый клей, то можно вообще подумать об изготовлении аналога ДСП из тех же опилок. Сделать простейший механический пресс не составляло труда.

Такой материал мог оказаться крайне полезным в бытовом плане, в изготовлении той же мебели, например. Относительно легкий, из отходов основного производства, не требующий каких-то серьезных вложений в ходе изготовления. Самое дорогое — построить линию прессования и жаровые комнаты для сушки.

Серьезно я стал думать о производстве такого материала, когда увидел, сколько опилок остается после разгона стволов на доски и последующей чистовой обработки досок: когда я узнал, что корабельная доска или брус, которые получаются после обработки ствола, имеют десятикратную стоимость по сравнению с сырым кругляком, я почти перестал сплавлять необработанные бревна. Вместо этого я заложил основу для лесозаготовительного поселка и стал активно заманивать лесорубов, мастеров и столяров на свои земли.

Кстати говоря, именно производство древесины пробило брешь в моих накоплениях и даже загнало в долги перед короной: пришлось занимать у казны и просить отсрочку по уплате налогов, чтобы свести дебет с кредитом.

А вот лото загнулось. Я пытался возродить забаву в ближайших городах, но, видимо, без участия Энжи эта затея была обречена. Даже если люди и приходили играть, то выручки были совершенно мизерными, да и не все барды оказались чисты на руку: парочка свалила в закат с кассой в несколько золотых. Так что тут я в очередной раз убедится, что смог в свое время поправить дела и разбогатеть только благодаря вмешательству Седьмой, ведь именно после прихода Энжи в Пите началась лотерейная лихорадка, которая принесла мне больше тысячи золотом.

Деньги, деньги, деньги… Они уходили, как вода в песок, я постоянно находился в поиске, где бы еще заработать. Вот только если раньше, во время моих с Лу приключений, речь шла о пяти-шести серебра в неделю, то теперь мне требовались десятки и сотни золотых.

Чего мне только стоило изготовление дисков для циркулярных пил! Железо тут было не самого лучшего качества, так что по своей стоимости каждый диск приближался к хорошему мечу — просто за материалы, уголь, работу, шлифовку. А заточка стоила так и вовсе, будто я заказывал обработку десятка клинков. Очень мелкая и важная работа. При этом пока мы вместе с кузнецом нашли правильный угол наклона зубьев… Это у меня дома их делали с твердосплавными напайками. Тут же диск был цельным, выкованным из одного куска металла, ни о каком композите речь не шла. Слишком большой угол наклона приводил либо к деформации диска, либо вообще к сколу зубца. Такой диск можно было использовать и дальше, но из-за нарушения структуры он очень быстро раскалывался на несколько частей.

Замена же на валу была не слишком простым делом. Для этого надо было наполовину разобрать хитрый стол, снять старый диск со специальной посадки, потом звать кузнеца, чтобы он подогнал новый. Ни о какой стандартизации или четких размерах речи не шло. Это был приблизительный мир ведер, локтей, шагов, пальцев и так далее, так что каждый диск получался уникальным изделием. Единственное, чего удалось добиться — для ковки мой мастер стал использовать форму, плюс-минус радиусы получались одинаковые. Но что значит люфт в миллиметр или полтора, когда тебе надо жестко посадить изделие на вал? Каждая установка — это подгонка с помощью молотка и такой-то матери. В какой-то момент мне вообще думалось начать молиться Софу, пока бог ученых не пошлет мне хотя бы штангенциркуль и рулетку.

А сколько нервов сгорело, пока я доводил до ума передаток с колеса водяной мельницы на рабочий вал… Для распила же не подойдет пять оборотов в минуту, нужны большие скорости! Я не хочу даже вспоминать, сколько ночей потратил и кожи извел на чертежи, и сколько макетов сделал для меня столяр, который к концу разработки уже чуть не плакал — все мне было не так — но итоговый механизм встал мне по цене, чуть ли не по своему весу в золоте. Потому что шестерни пришлось укреплять магией земли, чтобы они друг друга не «съели» за полгода работы. Ну и освежать заклинание раз в квартал, за что с меня уже брали «символическую» плату. Но в итоге мне удалось добиться невероятных ста пятидесяти оборотов в минуту с нормальным крутящим моментом — если делать быстрее, то вся конструкция ловила клин. Да и то, прогнать все полено разом не получалось: сначала пильщики намечали канаву, по которой пройдет диск, после чего, последовательно увеличивая вылет диска, в несколько проходов по десять-пятнадцать сантиметров вгрызались в дерево. Но даже со всей этой возней доски разгонялись намного быстрее, чем классическими ручными пилами, которыми орудовали в парах. Да и сами пильщики могли работать полную смену, а не валились без сил уже через несколько часов изнурительного труда.