летучей мыши. Почему пришло в голову такое сравнение? Он никогда не встречал наяву летучих мышей.
Есть не хотелось, но чтобы как-то войти в контакт с внешним миром, он заставил себя откусить яблоко. Прожевал. Вкуса у яблока не было.
Он неторопливо оделся, закрыл номер, повесил на ручку табличку «Не беспокоить» и вышел из отеля. По узкой тропинке спустился к морю, забирая круто влево от пляжа. Он любил уплывать ночью в море один, а на пляже наверняка найдутся зеваки, которые через полчаса вызовут спасателей. А за полчаса он вряд ли успеет отплыть далеко, и они могут ему помешать.
Тропинка потерялась среди камней, но по этой дороге он мог бы пройти и с закрытыми глазами. Много лет назад он, ночью возвращаясь с моря, сбился с пути и выплыл на узкую песчаную полоску среди скал. Днём её почти заливал прилив, оставалось несколько метров, скрытых за камнями, поэтому с воды казалось, что пристать здесь к берегу невозможно. Сначала он только приплывал. Потом всё-таки нашёл и другой путь: сверху, по камням. Собственно, из-за этого «своего места» он и приезжал сюда; сначала почти каждый год, затем всё реже, реже. Он никого и никогда не видел здесь и считал, что, кроме него, место никому открыться не может. Оно только его. Но сегодня здесь кто-то был. Он почувствовал это ещё до того, как проскользнул в щель и должен был резко повернуть вправо между скалой и качающимся камнем. Остался последний поворот – и здесь он это почувствовал. Сначала он решил сразу развернуться и уйти, потом передумал. Теперь это уже не имело значения. Он, конечно, никогда больше не придёт сюда, но всё-таки попрощаться следовало. Сам виноват: слишком редко приезжал последнее время – и вот появился кто-то другой.
На его любимом камне, где волны и ветер в течение столетий выточили подобие кресла, кто-то сидел. Высокая спинка кресла скрывала фигуру, но, судя по волосам, это была женщина.
Сердце глухо стукнуло и, казалось, остановилось.
– Это та, с пляжа, – поспешно подсказал Нор.
Из-под правого башмака осыпалась каменная мелочь. Теперь уходить было уже поздно. Женщина, не оборачиваясь, сказала:
– Проходите и садитесь рядом. Здесь как раз место для двоих, а сидеть больше негде.
Ему ли это было не знать!..
3
Она неотрывно смотрела в море. Смотрела не так, как на него смотрят обычно, любуясь игрой изменчивой поверхности, а как бы вглубь.
«Похоже на медитацию», – подумал он, разглядывая её боковым зрением. На вид ей было лет тридцать пять. Тёмные волосы. Чёткая изящная линия скул. Кончик носа чуть вздёрнут. Глаза, скорее всего, серые.
– Зелёные, – уточнил Нор.
– Ты что, научился видеть в темноте?
– Я не дрых на пляже, в отличие от некоторых.
– Ну-ну… И что ты ещё успел выяснить?
– Тот, что валялся рядом с ней, – муж. У них кризис среднего возраста, ну и всё такое… Они приехали сюда, чтобы попытаться склеить свои отношения.
– Или доломать?
– Или доломать.
– А почему именно сюда?
– Не знаю. Может, они здесь познакомились.
– А почему так пренебрежительно про него: «валялся»? Ты же его не знаешь.
– Я бы не позволил другому мужчине натирать спину женщине, с которой приехал. Даже если больше не люблю её. Особенно тебе бы не позволил.
– Я-то чем хуже других?
– Сам знаешь.
Он вздохнул.
– Не боитесь ночью одна? – сказал он (чтобы что-то сказать).
– Нет, – просто ответила она.
Женщина отвлеклась от созерцания моря и перевела взгляд на камень, на который опиралась босыми ступнями. Только сейчас он обратил внимание, что она в купальнике. Видимо, в том же самом. «В том же», – с усмешкой подтвердил Нор.
– А сюда как попали?
– Уплыла дальше, чем думала. Когда возвращалась, немножко сбилась. Пришлось плыть вдоль берега. Устала. Было уже всё равно, где выходить.
– Это единственное место, где можно выйти, на пару километров вокруг. Да и то этот выход надо поискать.
– Значит, повезло.
Слева из-за береговой гряды вылезла луна. Камень отдавал последнее дневное тепло.
– Где ваша одежда?
– Была на пляже, когда…
– Когда вы решили поплавать…
– Да, поплавать.
«Похоже, всерьёз поссорились», – констатировал Нор. – «Без тебя догадался!»
– Скоро будет прохладно. Пойдёмте, я провожу вас. Где вы остановились?
Она назвала отель и номер комнаты. Оказалось – над ним, двумя этажами выше.
– Вы сегодня приехали?
– Да, утром.
Чуть поколебавшись, он снял с себя рубашку, резким движением порвал пополам. Он принадлежал к людям, которые легче меняют город или даже страну, чем вещи, к которым привык, но она, в конце концов, лишила его сегодня большего, чем рубашка. Потом, не обращая внимания на её молчаливый вопрос, плотно, в четыре слоя, обмотал ей ступни. Не удержался и вместо более надёжных простых узлов – завязал полотна бантиком. Всё-таки это были женские ноги. Нор фыркнул, но комментировать не стал.
4
Он повёл её к другому выходу. Был второй, более короткий и удобный. В своё время он завалил его камнями и никогда им не пользовался. Но этим, длинным, она бы сейчас не прошла.
Он не стал снова заваливать проход. Это уже не имело смысла.
Через некоторое время они вышли на ту же самую узкую тропинку выше по склону и пошли в направлении отеля. Должно быть, для стороннего наблюдателя они представляли собой странную пару: обнажённый по пояс мужчина не первой молодости, в лёгких брюках и мягких туфлях, под руку со стройной невысокой женщиной – в купальнике и с перебинтованными ногами. Но если такой наблюдатель и присутствовал, то никак себя не обнаружил.
– Есть два варианта, – вздохнул он. – Я поднимаюсь в ваш номер и сообщаю вашему мужу, что вам нужна одежда и что вы ждёте его внизу. Честно говоря, мне бы этого не хотелось. Или: я поднимаюсь к себе в номер и выношу вам халат и тапочки. И то, и другое будет вам велико, но всё же лучше, чем ничего.
– Только два?
– Что?
– Только два варианта?
– Нет, есть ещё третий, – уже несколько раздражённо произнёс он. – Переночевать у меня в номере.
– Я согласна.
Он ошеломлённо смотрел на неё. Нор, всю дорогу упорно хранивший молчание, злорадно хрюкнул.
– Так… Хорошо. Я понимаю, что вам не хочется возвращаться в свой номер. Но я не записывался в монахи и не давал обета. Возможно, в связи с этим, вам у меня совсем не понравится.
– Пальцы…
– Что?
– Ваши пальцы, там, на берегу…
– Иными словами, вы хотите сказать, что не будете возражать, если…
Он запнулся, подбирая выражение, чтобы не вышло вовсе уж по-солдатски.
– Не буду, – она
