class="p1">Я оставил свой прибыльный бизнес, отдал его полностью, чтобы никаких зацепок не оставалось, продал двухэтажную квартиру-пентхаус в Реховоте и переехал. Как сейчас помню это свое решение, – ничего прошлого с собой не брать, ничего, что могло бы отвлечь мои мысли от цели.
Я сжигал мосты, потому что понимал, – мне дан шанс, один единственный, и я не могу упустить его. Быть рядом с великим каббалистом, прилепиться к нему, жить его жизнью.
Никогда, ни секунды я не пожалел об этом решении. Ведь это позволило мне еще больше сблизиться с РАБАШем, такое ни за какие деньги не купишь. И машину я купил, чтобы была удобна ему: высокое сидение, место, куда положить книгу, поставить стакан.
Он знал, что это все для него, и понимал, почему я это делаю. Я хотел, чтобы из этого слияния с ним хоть что-то могло по каплям просочиться ко мне, из его великой души – в мою, еще младенческую. Я так хотел научиться отдавать как он, я завидовал ему, просил, умолял его помочь мне.
Не раз мне снилась эта картина: мы остаемся вместе с ним, вдвоем – во всей природе, в мирах, внутренне связанные, уединенные, отдаленные от всех.
Но я отвлекся, я хотел рассказать о том «неожиданном» событии, которое перевернуло нашу жизнь.
Мое предложение Бергу
Мне сообщают, что рав Берг приехал из Америки и хочет встретиться со мной у него в сукке, как раз наступал праздник Суккот. Я Берга знал, взял у него даже несколько уроков до того, как пришел к РАБАШу.
Когда я с ним впервые встретился, он уже был «на излете». Все-таки победило в нем желание сделать бизнес из каббалы. Это я понял уже на третьем уроке. Берг вдруг стал упоминать о «космических силах», о том, что такое правая рука человека, левая, как очищать их светом милосердия. Мистики я не искал и не терпел. Потусторонних сил тоже. Поэтому ушел.
Но расстались мы с Бергом друзьями, он даже приезжал ко мне в Реховот, мы вместе встречали шаббат. Он понял, что у меня совершенно другой подход к каббале, что я ищу в ней науку, а не мистику, и принял это с уважением. И вот звонят от него, просят прийти, и я советуюсь с РАБАШем, идти, или нет. РАБАШ говорит: «А почему нет?» Я отвечаю: «Да, как-то это далеко от меня теперешнего». РАБАШ говорит: «Неудобно отказываться». Как чувствует, что за этим что-то произойдет. И я иду.
Пришел к Бергу, мы начали разговаривать, я, конечно же, сразу рассказал ему, что учусь у старшего сына Бааль Сулама, у РАБАШа. Как вспоминаю сейчас, была у меня мысль попытаться убедить Берга, я еще не совсем расстался с надеждой затронуть его «точку в сердце», ведь она у него явно была. Но не смог. Он никак не отреагировал.
Сказал мне: «У нас своя методика, своя система». И тогда я вдруг предложил ему: «Но можно расширить эту систему. Я могу рассказать твоим преподавателям, чему научился у РАБАШа. Например, могу прочитать им лекции по “Введению в науку каббала”». И это его заинтересовало. Он вдруг сказал: «А почему бы и нет».
Сегодня я уверен, Берг понимал, что именно этого им не хватает, он хотел, что бы его преподаватели прочувствовали, что такое настоящая каббала, по Бааль Суламу.
РАБАШ загорается
Когда я рассказал об этом РАБАШу, он разволновался.
Вот тут-то я еще раз увидел, что такое настоящий Ученик Бааль Сулама. Для них обоих любая возможность распространения науки, была праздником, высшим подарком, шансом, который дан с «небес», и его нельзя упускать. РАБАШ готов был пройтись со мной по всем урокам, ответить на любые вопросы. Он потом звонил мне туда, в центр Берга, посреди лекции, спрашивал: «Ну как? Как слушают? Понимаю т ли? Ты уже прошел с ними второе сокращение? Им все было понятно?» Короче, я начал преподавать сразу после праздников, по утрам. Моими студентами были сами преподаватели этого «Института каббалы» Берга, человек 12–14. Троих из них я знал раньше, Джереми Лангфорта, Йоси Гимпеля и Шмуэля Коэна. Все они были молодые тридцатилетние парни, полные сил и желания.
Как я и обещал Бергу, сначала мы учили «Вступление в науку каббала», а потом, когда я увидел, что ребята серьезные, с тоской по истине, достал «Шамати», и мы заговорили «по душам».
И вдруг они загорелись. Они никогда такого не слышали. Первое время сидели молча, впитывали, потом начали задавать вопросы, и все по делу.
Сразу после лекций я возвращался к РАБАШу и все ему рассказывал в мельчайших подробностях.
Как же он был рад, что каббала из нашей маленькой прокуренной комнаты выходит в люди! Нет, он не собирался никого переманивать, не строил «коварных» планов, не думал о том, что эти 25-30-летние парни вдруг оставят все и придут к нему учиться. Ему важно было, что слушают! Задают вопросы! Пытаются понять!
Вот, как получилось…
Я преподавал в точности по РАБАШу. С каждым занятием для них открывалось что-то новое. И учеников становилось больше и больше. К концу их было уже около сорока. Для них исчезало все лишнее, наносное, и раскрывалась каббала, такая, какая она есть, без мистики, красных ниток, святой воды, космических сил. Раскрывалась им серьезная наука, они такой каббалы не знали. Поэтому-то и загрустили. Поняли, что не на то тратят жизнь.
Добило их 17-е письмо Бааль Сулама[36].
Оно начинается резко: «.Путь истины – это очень тонкая линия, по которой поднимаются, пока не достигают царского дворца. А каждый, кто начинает идти в начале линии, обязан очень остерегаться, чтобы не уклониться вправо или влево даже на толщину волоса. Потому что если в начале его погрешность с толщину волоса, и даже если далее идет по истинной прямой, все равно, ни в коем случае, не придет к царскому дворцу.»
Ребята они были с настоящим желанием, поэтому занервничали сразу. Поняли, какая глубина за каждым словом.
Я продолжал разбирать это письмо дальше. Разбирал каждую строчку. Видел, как они напряженно слушали, не пропуская ни слова. Конец письма я зачитал без всякого объяснения, оно уже было не нужно: «.Сказано: “Откройте мне отверстие с игольное ушко, а я открою вам огромные ворота”. Отверстие игольного ушка предназначено только для работы. Стремящемуся только к познанию
