Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
– Во всяком случае, они, – мужичок кивнул головой в сторону прохожих, – обожают, когда кто-то из иностранцев говорит на их языке… Разрешите представиться, уважаемые соотечественники, Виктор Павлович Костенко, бывший доцент кафедры всеобщей истории местного пединститута. Отстранен от должности по национальному несоответствию и как лицо, не пожелавшее сдавать языковой минимум.
Мужичок театрально кивнул и попытался щелкнуть каблуками стоптанных сандалий.
Несколько минут десантники рассматривали Костенко с нескрываемым интересом. Заподозрить в нем человека, который некогда нес студентам «доброе, светлое, вечное», можно было, только если очень сильно напрячь воображение. Мешковатый пиджак, несвежая рубашка, галстук, больше напоминавший веревку, помятые, словно пожеванные, брюки. Довершало картину такое же, как и брюки, помятое лицо, в сетке мелких морщин и лиловатых прожилок, но при этом тщательно выбритое.
– Как же это вас так угораздило? – совершенно искренне посочувствовал отставному доценту Локис.
– Всего лишь пытаюсь соответствовать той роли, которую отвели мне новые власти, – просто ответил Костенко и пояснил: – Роль человека второго сорта. А вы, я так понимаю, прибыли в наш городишко из далекой России?
– Вообще-то мы из Белоруссии, – проговорил Купец.
– Молодой человек, – укоризненно склонив голову набок, проговорил мужичок, – не надо мне врать. Я слишком долго живу в этой стране, чтобы не отличить русского от белоруса или украинца. Вы – русские и, судя по всему, очень нуждаетесь в помощи такого опытного экскурсовода, как я.
Разведчики озадаченно переглянулись. Тех неполных суток, которые они провели в Литве, им вполне хватило, чтобы понять: без знания языка им не то что выполнить задание, по улице пройти сложно. Так что человек, который хоть немного знал бы местные порядки и язык, был необходим. К тому же необходима была крыша над головой. По инструкции им было запрещено устраиваться в гостиницу, чтобы не привлекать внимания и не оставлять официальных следов своего пребывания. Съем квартиры в частном секторе исключался по определению. Оставались только лавочки в парке.
– Отец, – осторожно спросил Демидов, – а ты с кем живешь? Может, сдашь нам квартирку на пару дней?
– Не вопрос, – развел руками Костенко, – квартира отдельная, хотя не очень чистая. Я одинок, соседи – милейшие люди, за постой возьму недорого. Пару-тройку бутылок дектине в день и что-нибудь закусить…
– Чего пару бутылок в день? – вскинул брови Демидов. – Дегтя?
– Водки! – внушительно подняв вверх указательный палец, пояснил Костенко. – По-литовски водка – дектине. Ну так что, по рукам?
– Где тут поблизости магазин? – обреченно спросил Купец. Вариант был не самый лучший, но ничего другого не предвиделось.
К удивлению разведчиков, квартира Костенко оказалась очень удобной во всех отношениях. Несмотря на изрядную запущенность, чувствовалось, что когда-то, очень давно, ее хозяева жили в полном достатке. Еще по дороге выяснилось, что Виктор Павлович прекрасно знает город, его историю, хорошо говорит по-литовски и, при всем своем аморальном образе жизни, продолжает интересоваться всем происходящим в мире. Как и большинство сильно пьющих гуманитариев, он, приняв определенную дозу спиртного, становился чрезвычайно болтлив.
О процессе над Бузько Виктор Павлович был наслышан, но подробностей не знал.
– Перед тюрьмой, в которой его держат, – не забывая подливать себе в рюмку, рассказывал Костенко, – собирался даже какой-то митинг протеста. Я на него не ходил. С детства не терплю бесполезной работы. Да и полиция быстро его разогнала… Кстати, я неплохо знаю жену адвоката, который защищает этого ветерана, – неожиданно заявил, Виктор Павлович, пьяно икнув. – Она преподавала у нас на факультете… Точнее, это я преподавал, а она и сейчас преподает… Если хотите, могу вас с ней познакомить. Прелестная женщина, хотя и литовка… Хотя зачем я их так оскорбляю? Они все прекрасные люди, пока не соберутся в большую компанию. Как говорится: трое негров – это баскетбол, трое американцев – биржа, трое русских – пьянка, трое литовцев – митинг…
– Виктор Палыч, – осторожно перебил Костенко Локис, – а вот про жену адвоката подробней можно?
– Какого адвоката? – осоловело посмотрел на Володю Костенко. – А-а-а, адвоката, этого, как его… Зданявичюса… Можно и подробней. А что вас, собственно, интересует? Я же говорю вам, что она прелестная женщина. Умная, красивая, очень интеллигентная… Когда новый декан вышиб меня с факультета, Маргарита Арчидовна пыталась мне помочь, но… Против системы не попрешь. Это же очевидно. Но мадам Зданявичене очень старалась…
– А можно с ней как-то увидеться? – быстро спросил Круглов, стараясь направить разговор в нужное русло.
– Разумеется. – Виктор Павлович был уже в приличном подпитии, движения у него стали неуверенными и заторможенными, поэтому, наливая очередную рюмку, он расплескал водку по столу. – Мы можем ей позвонить, и она непременно придет… А зачем она вам?
В мутных от алкоголя глазах доцента истории вдруг промелькнуло подозрение.
– А зачем она, собственно, вам? – повторил он почти трезвым голосом.
Допущенную оплошность требовалось срочно исправлять.
– А вот он, – Круглов кивнул на Локиса, – писатель-документалист. Заинтересовался этой темой, книгу собирается писать о российско-литовских взаимоотношениях. Не о политике, нет. А о взаимоотношениях, скажем так, на житейском, бытовом уровне. Специально для этого приехал…
Костенко недоверчиво обвел взглядом своих постояльцев. Потом медленно выпил рюмку и принялся не спеша закусывать. Разведчики не отрываясь следили за его неторопливыми движениями. Они прекрасно осознавали, что Костенко не просто спившийся и опустившийся интеллигент. Он – историк, человек, умеющий анализировать и сопоставлять информацию. Догадывались, что он, даже будучи сильно подшофе, ни на секунду не поверил в наспех придуманную байку про писателя-документалиста и мифическую книгу. Открытым оставался только один, но самый важный вопрос: как он себя поведет?
Покончив с куском консервированной селедки, Костенко аккуратно вытер губы не совсем чистым платком и внятно проговорил совершенно трезвым голосом:
– Насколько я что-то понимаю, дорогие мои соотечественники и соплеменники, вам нужна не госпожа Зданявичене, а ее супруг, господин Зданявичюс. Я не знаю, кто вы такие и зачем приехали в Шяуляй, но давайте договоримся, что все время, которое вы будете находиться в моей квартире, на этом столе должна стоять початая бутылка водки…
Виктор Павлович внушительно постучал указательным пальцем по столешнице.
– В каком смысле початая бутылка? – прищурился Демидов.
– В прямом смысле, – ответил доцент и, немного подумав, объяснил: – Это не взятка и не плата за мое молчание. Боже меня от этого сохрани. Водка – мое единственное и самое надежное алиби, если полиция пожелает что-то узнать о моих постояльцах. Литовцу проще поверить в то, что кацап напился до бесчувствия и ничего не помнит, чем в какую-нибудь другую, даже самую правдоподобную версию. Соседи – милейшие люди и с удовольствием подтвердят, что все это время я с вами пил. Но сделают это только в том случае, если будут видеть на столе бутылку водки, а меня – спящим на диване… В противном случае я ничего гарантировать не могу, поскольку в последние годы все литовцы помешаны на национальном достоинстве и почти западной бдительности в отношении своих соседей.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
