некрасивая.
— Я не сержусь. Конечно, некрасивая, толстая, семьдесят четыре кило. И лицо в веснушках… Ну и что?
— А то, что ты не испытала настоящей любви. Клавка, только дай мне честное слово, что ты никому не скажешь!
— Честное комсомольское.
— Тогда слушай. Ты помнишь, я в субботу удрала с репетиции, сказала, что у меня болит голова? Никакая голова у меня не болела. Просто я увидела, что Игорь уходит из клуба. Ну, и я за ним.
— Ой, Людка!..
— А что? Ты только никому не говори. Я его догнала. Идем и идем. Молчим и молчим. Сердце у меня бьется — ужас! А в душе такие хорошие слова: «Игорек, миленький, родной!» И я чувствую, что больше не могу. Набралась смелости и говорю: «Игорь, ты ничего не замечаешь?»
— А он что?
— Он говорит: «А чего я должен замечать?» Я глаза зажмурила и одним духом: «Игорь, я тебя люблю…»
— Сама? Ой, Людка!
— Ты, Клавка, решительно ничего не понимаешь, а он… Когда я сказала, что я люблю, он сейчас же вынул руку из кармана и обнял меня. — И — ты только, Клавка, никому не говори — мы гуляли до трех часов ночи. И так целовались!.. Я тебе даже передать не могу!
— А что потом?
— А потом он говорит: «Идем к нам, посидим, родителей нету дома».
— И ты пошла?
— Нет, в этот раз не пошла. А вообще пойду. Я ему верю безоговорочно, больше, чем самой себе. Понимаешь, Клавка?
— А чему ты веришь-то? Он ведь тебе даже ничего не сказал, не объяснился. Нет, Людка, ты просто с ума сошла! Про Игоря Мешалкина рассказывают, что он уже два раза был женат, и все знают, что он гулял с Нюрой Котельниковой.
— Ну и что ж из этого? Они все были дуры неинтересные. Нюрка двух слов связать не умеет. А он парень развитой, ему хочется культурно общаться с девушкой. До сих пор он ошибался. И я не буду его осуждать за это. Я ему говорю: «Игорь, я еще никого не любила так, как тебя».
— А он что?
— Он говорит: «Вот и хорошо».
— Еще бы ему не хорошо! Людка, у тебя нет ни капли девичьей гордости!
— А у тебя есть, да? Вот ты и сиди одна со своей гордостью! Тебе просто завидно. И другим тоже завидно, поэтому все и читают мораль. Я думала, мы с тобой поговорим как подруги, а ты…
…Прошло некоторое время, и вот уже девушки опять вместе. Сидят и сочиняют письмо в редакцию.
— Клавочка, миленькая, пожалуйста, пиши: «Уважаемый товарищ редактор!» А что потом?
— Рассказывай все, как было. В редакцию врать нельзя. Начнем так: «Вы в своем журнале освещаете всякие аморально-этические вопросы. У меня возник как раз такой вопрос».
— Правильно. А дальше так: «Я встретилась с одним парнем (.имя не обязательно, поставь буквы: И. М.). Мы с ним страстно полюбили друг друга».
— Люда, ну вот ты уже говоришь неправду. Игорь совсем тебя не любил.
— Клавка, кому лучше знать? Пиши: «Мы с ним дружили два месяца».
— Это что значит — дружили? Вы целовались, а не дружили. И еще…
— Ой, Клавка, молчи, я чувствую, что мы опять с тобой поссоримся! Продолжай: «Я верила ему беззаветно, больше, чем себе самой».
— Ему и на работе никто не верил.
— На работе одно, а в жизни совсем другое. Не сбивай меня, пожалуйста! «Я ему по… по… полностью отдала свое сердце».
— Да не реви ты! Теперь слезами не поможешь.
— «А он… а он грубо растоптал его своими ботинками на микропористой по… по… подошве».
— Для редакции совершенно неважно, на каучуке или на микропорке.
— Ты же сама говоришь: надо писать правду.
— Так ведь не про подошвы!
— Я и так… про любовь. Девай дальше: «Мне, товарищ редактор, очень хотелось создать прочную семью, и я даже ни перед чем не остановилась. По первому требованию пришла к И. М., когда его родителей не было дома».
— Людка, какая же ты врунья! Ты же говорила, что не ходила к нему!
— Мало ли что я тебе говорила, я даже не помню. Да теперь это уже неважно. Важно, чтоб о нем написали в журнале, не называя фамилии. Может быть, он прочтет и раскается. Ну, а если так: «Товарищ редактор, прошу вас, помогите мне. Я считаю, что нужно каленым железом прижигать тех молодых людей, которые сперва активно идут девушкам навстречу, а потом поворачиваются к ним спиной». Ой, Клавка, как здорово получилось, верно? И еще нужно добавить: «Если девушка объяснилась парню в любви, то он должен оценить красоту ее души и полную готовность к самопожертвованию и… немедленно на ней жениться!» Вот, пускай теперь прочтет в газете.
— И что будет?
— Что? Ох, Клавочка, миленькая, я сама не знаю, что будет. А пока мне так плохо, так плохо, я тебе даже передать не могу. А все-теки ты во всем виновата. Если бы ты меня вовремя удержала..;
— Людка, да ты в уме? Разве я тебя не удерживала?
— Не помню. Я помню только, что я и в рассказах читала и видела в кино, как девушки первые объяснялись в любви, а ребята им попадались все такие сознательные… Но ведь нельзя же у каждого парня спрашивать: «Вы сознательный или несознательный? Вы просто так время проводите или хотите жениться?» И под конец обязательно надо написать: «Товарищ редактор, сделайте, чтоб ему было стыдно, как в картине «Человек родился».
— Может быть, хватит? Ты же видела, что он в точности такой тип, как в картине. И все-таки вешалась ему на шею. Где у тебя были глаза, где была девичья гордость? Ну?
— А если нет у меня этой гордости, тогда что? Вот я и пишу в редакцию, чтобы мне помогли. А как же иначе? Только так, и больше никак!
АЛИК ПОЛЕТИТ НА ЛУНУ
— Слышали про нашего Алика? Наш Алик Самосвалов летит на Луну!
— Да что вы говорите! Расскажите скорей!
— Ну, слушайте. Как вы знаете, Самосваловы, мать и сын, — мои родственники. Можно сказать, самая близкая, кровная и любимая родня.
— Простите, мне помнится, вы как-то говорили, что они вам десятая вода на киселе.
— Я говорила? Ничего подобного!
