даст ему пищу для размышлений. А это уже многого стоит.
III
Наступал вечер. Ночь сегодня не будет такой тёмной, как была ещё несколько дней назад, но звёзды уже появились на синем небосводе. Столь прозрачном и чистом, что можно было утонуть в этих мириадах звёзд, и в этой проницательной синеве, что сводила с ума своей загадочностью и беспечностью.
Пожалуй, сейчас было идеальное время для вечернего отдыха. И идеальная обстановка, лучше даже не придумать. Обсерватория Анистона возвышалась выше любого здания в городе, а потому лежать на самой её крыше, и изучать это загадочное место было настоящим удовольствием.
Для Гельфиды Анистон, дочери Георега сейчас не было большего счастья. Она лежала прямо на камнях. И лёгкий ветерок растрепывал её шикарные волосы по всему лицу. Но это приносило ей только большую радость, ведь после напряжённого дня её могло успокоить лишь только такое трепыханье весеннего ветерка.
Возле неё гордо восседал сокол-альбинос, и настороженно осматривался по сторонам, будто бы охраняя свою любимую хозяйку от посторонних опасностей.
– Лютик, ты тоже можешь отдохнуть, – сказала Гельфида своей птице, даже не поворачивая к ней своего взгляда.
Птица, будто бы поняв человеческую речь, повиновалась и опустила голову. Видно так она хотела дать понять своей хозяйке, что она итак ужеотдыхает. Но ту было трудно провести.
– На сегодня ты свободен, Лютик, – сказала она. – Можешь полетать по городу и окрестностям, главное слишком надолго меня не покидай. Найди обратную дорогу!
Но последние слова Гельфида говорила уже вдогонку, так как Лютик беспрепятственно улетел в просторы. Гельфида поднялась и подошла к перилам, что отделяли крышу от города.
Весь город был словно на ладони с такой гигантской высоты. Город был не таким большим, как Аглун Хед или Акра, потому его границы были видны прямо отсюда. Видно было буквально всё – от элитных высоких построек до низеньких избушек нищих районов.
С высоты птичьего полёта Гельфида любовалась городом и полётом Лютика словно в никуда. Сейчас Гельфида могла и сама почувствовать себя на месте Лютика, ведь она была так же высоко, как и он. И, смотря вниз на город, ей казалось, что она владеет всем этим, что она королева этого города и его неоспоримая и любимая владычица.
Лишь только с наступлением темноты она решила спуститься чуть пониже, на один ярус, где находилась сама обсерватория. На воздухе похолодало, и Гельфиде меньше всего хотелось, чтобы её сейчас продуло, и она заболела.
Её дед, герр Анистон, сидел на своем привычном месте, в своих смешных круглых очках, и что-то изучал. Гельфида с такого расстояния не могла бы распознать, что именно. Так как на его столе было разбросано сразу несколько карт (причём как карт звёздного неба, так и карт с изображением земной поверхности), много книг, и всяких вырванных листов бумаги, небрежно исписанных каким-то непонятным почеркам, и с кучей всевозможных клятв.
– Гельфида? – хрипловатым голосом поинтересовался герр Анистон, предпочитая спросить, а не лицезреть свою внучку вживую.
–Я, дедушка, – ответила она.
Гельфида наблюдала за тем, как дед нащупал на столе здоровенную лупу и стал изучать сквозь неё карту. Одновременно и сквозь неё, и сквозь очки. Будто бы почерк был настолько мелким, что герр Анистон при возможности использовал бы тысячи линз.
– Как день прошёл? – спросил дед, хотя заранее мог догадываться об ответе Гельфиды.
– Всё как обычно, – ответила Гельфида, выражая лицом долю недовольствия.
– Ну да, ну да… Знаю, знаю… Мечи, стрелы и верховая езда…
– Ну да, а ещё метание ножей, – сказала Гельфида, уже понимая, в какое русло продвигается дальнейший разговор.
– Когда же ты всё это ребячество оставишь? Ты очень красивая, за тобой очередь рыцарей должна уже выстроиться. А свадьба – это всегда хорошо.
–Но не в моём возрасте.
– Конечно, не в твоём. Раньше надо было. Уже двадцать второй год, а всё… Тьфу…
Гельфиду ничуть не задевали слова деда, так как слышала она их каждый день. Примерно в это самое время. И знала, что её жизнь и пристрастия уже никому не исправить. Даже герру Анистону, которому в свои преклонные годы только на звёзды и на карты бы любоваться.
Весь кабинет деда был завален всякими странными вещами, среди которых были и измерительные приборы, и какие-то приспособления, напоминающие орудия пыток. И вообще вся обсерватория напоминала не обсерваторию вовсе, а дом либо алхимика, либо инквизитора.
Больше всего Гельфиду всегда привлекало изделие, которое дед называл глобусом. Этот шар с изображёнными на нём континентами и морями он с десяток лет назад создал сам. И всегда держал в самом видном месте.
Больше всего Гельфиде нравилось его крутить, будто бы герр Анистон только для этого его и создавал. Сам дед очень не любил, когда Гельфида это делала, и говорил, что «ещё немного и земная ось сорвётся, а планета укатится под стол». Только вот за более чем десять лет нравоучений ничего не изменилось. Гельфида всё так же бесчисленное множество раз крутила глобус, а земная ось стояла на месте, будто приваренная наживо.
Среди синего моря гордо красовался Родевиль со всеми прилежащими ему островками, включая и «чёрные» Дархард и Блэкланд. Сверху, в такт реальности были нарисованы снега, огибающие границы Хайклума – страны грандиозных Альвенов. И пустые, словно выжженные земли кровавого Блуди-Хоствилля, и зелёные эльфийские земли, включая Новый Латьен, смотрелись очень живо и колоритно на этой карте. Как и горные Гельвенион и Коносогория, так и разноцветные Лармания и Карнария.
К востоку от Родевиля простирался примерно схожий по размерам континент Орентис, отличающийся главным образом тем, что вытягивался не с севера на юг, как Родевиль, а с запада на восток. Далёкие, не совсем понятные для родевильцев земли Республики Эамавиль, бывшей великой Империи Районар и чуть ли не сплошного берёзового леса Биркискогура, о котором из всего известного мира знали меньше всего.
Южнее же Родевиля находился целый архипелаг разныхпо размерам островов, по рассказам иноземцев заселённых странными чернокожими людьми. И уже ниже островов был изображён полумифический Татмос – южный материк, чуть меньший по размерам, нежели Родевиль. По словам деда, он смог лишь отобразить примерные северные границы континента, а вот южные, восточные и западные придумал сам.
– Многие современники пытались найти Татмос, – сказал герр Анистон, заметив сквозь свои толстые очки, как Гельфида внимательно изучает этот континент. – Да только половина из них высаживалась на межземельные острова, где многих поедали чернокожие каннибалы.. А те, кому удавалось вернуться оттуда посчитали найденные земли не островами вовсе, а севером Татмоса. Другие же миновали острова, но
