ступить нельзя! Так пусти меня в поле! Ты же знаешь, – повторила она мягче, – если Знахарка мне не поможет, то меня уже ничто не спасет. Так дай же мне насладиться последними днями так, как этого хочется мне.
– Нет, – Руфус замотал головой. – Нет, нет, нет! – энергично запротестовал он, срываясь под конец на крик.
– Тише, – укорила его госпожа, но он не обратил на нее внимание.
– Один укус, и у вас не будет и этого! Один случайный взгляд, и…
– И? – потребовала она. – Что ты сделаешь? Меня кто-то увидит. Кто-то меня узнает. Что тогда?
– Я убью этого человека, – сказал Руфус. Его голос по-прежнему слегка дрожал, но Бард отчего-то поверил ему без раздумий.
Менестрель тревожно оглянулся, и огоньки деревни показались теперь бесконечно далекими.
Но что это? Неужели он испугался сморщенного мужичка неприметной наружности? Он, побывавший во всех видах передряг?
Да, подсказал ему внутренний голос. Именно таких неказистых Руфусов и стоило бояться со всей серьезностью. Он все думал верно. Нужно было бежать.
Слуга и его госпожа продолжили разговор, но теперь их голоса звучали еще тише, и Бард различал лишь отдельные слова.
… Оттуда, куда назад дороги нет… Ее тень… Нет… Она не вернется! Деньги, все упирается в деньги…
– Но у нас нет противоядия! – яростно шептал Руфус. – Мы все наши сбережения отложили на Знахарку! Все!
– И что с того! – возмутилась она чуть громче, и снова еле слышная перепалка.
Наконец женщина что-то безапелляционно прошипела и двинулась прочь от фургона. Руфус, заламывая руки, поспешил следом, едва не спотыкаясь в высокой траве.
Барда не нужно было приглашать дважды – он развернулся и, стараясь не производить много шума, поспешил обратно в сторону гостиницы.
***
Рано с утра караван тронулся.
Наемники, сражаясь с последствиями вчерашнего кутежа, бросали в сторону уплывающей за горизонт таверны последние томные взгляды. Теперь до самых ворот Брандстада их единственным проводником станет открытое небо, а о благах цивилизации придется забыть еще на долгих четыре дня.
Бард страдал от воспоминаний от бессонной ночи не меньше, чем его спутники. Его личный перечень людей, с которым ни за что на свете нельзя было встречаться взглядами, разросся до двух человек и теперь, помимо Ханси, включал еще и стручковатого Руфуса.
Таинственная госпожа по-прежнему скрывалась в своем вагончике, а сам слуга с неизменно кислой миной сновал по каравану. Он попытался сторговаться о чем-то с несколькими купцами и безуспешно попробовал выменять у провизора еду, предложив ему в качестве компенсации видавшую виды посеребрённую брошь, но тот брезгливо отказался.
«Видимо, у госпожи и вправду не все было в порядке со средствами к существованию», – думал Бард, прижимая к себе сумку и стараясь не позволить мерным покачиваниям повозки усыпить себя. О том, чтобы идти пешком, не могло быть и речи.
И тем не менее…
Отчего бы не продать вагон и не ехать налегке? Ах, да, ведь никто под страхом расправы от рук самого Руфуса не должен был видеть ее лица. Теперь, сквозь настойчивую полуденную дрему, ночные угрозы слуги казались Барду не более, чем абсурдной шуткой. Разве мог Руфус кого-то ранить? Скорее сам Бард научится обращаться с мечом. Что едва ли казалось необходимым в обозримом будущем – у менестреля были свои методы противодействия невзгодам. Причем весьма эффективные.
Но от кого бежала таинственная леди? Что она скрывала?
Во вчерашнем разговоре фигурировал некто Фавр… Это имя казалось Барду странным образом знакомым, но то, при каких обстоятельствах и когда он мог его слышать, пока что отказывалось всплывать в его памяти.
Внезапно, эти размышления были самым беспардонным образом прерваны.
– Кхм! – откашлялся кто-то. – Менестрель!
Бард многозначительно повел бровью и отыскал взором источник шума. Учитывая события ночи, его реакция все еще была не самой блестящей.
Искомым возмутителем оказался не кто иной, как один из объектов его мысленного расследования. Суровые очи того самого прислужника таинственной дамы буравили Барда с такой интенсивностью, как будто это он, а не менестрель, взирал сейчас на своего визави из относительного спокойствия высокой повозки.
Бард предпочел ничего не отвечать и лишь еще раз повел бровью, на сей раз более акцентированно. А у этого малого и вправду были барские замашки!
Интересно, вдруг осознал Бард, когда они успели остановиться? Повозка определенно перестала катиться, и спать теперь хотелось еще больше.
Это открытие настолько увлекло его, что он, видимо, пропустил повторное обращение со стороны Руфуса. По крайней мере, сложно было иначе объяснить тот факт, что слуга умудрился скорчить еще более непроницаемую физиономию и молча продолжил буравить глазами Барда, явно ожидая от него ответа.
– Чем могу вам служить? – не выдержал Бард.
– Вы меня не слушали, – сухо констатировал Руфус.
– Виноват, – поморщился Бард, – путешествие утомило меня.
– Вы не вылезали из повозки, – отметил слуга.
– Что отнюдь не означает, что я бездействовал, – парировал менестрель.
Руфус повел бровью в знак морального превосходства.
– Скорее всего, – вновь не выдержал Бард, – вы собирались обсудить со мной нечто более важное, нежели мои сегодняшние приключения.
Руфус повел бровью еще сильнее, чем несказанно впечатлил Барда.
– Вы менестрель, – сурово сказал он.
Бард вздохнул, спрыгнул с повозки на землю и легонько склонил голову.
– Вы уже изволили отметить этот факт в начале разговора, – вежливо, очень вежливо отметил он.
– Кхм, –откашлялся Руфус. – Кхе!
Бард очень надеялся, что его внутренняя ухмылка никак не отразилась на его лице.
– Я… – Руфус неожиданно смешался. – Я должен просить вас… Об одолжении! –выпалил он.
Бард даже не попытался скрыть своего изумления.
– Об одолжении? – уточнил он. – И чем же я могу быть полезен вашей госпоже?
– Нет! – возмутился Руфус. Его руки чуть дернулись, как будто собираясь зайтись в энергичном протесте, но быстро передумали и остались на своих местах.
«Занятно», – подумалось Барду.
– Это моя личная просьба, – исправился Руфус. – И я, будучи добрым слугой своей госпожи, вынужден озвучить ее по собственному разумению.
– И в чем же она состоит?
– Она касается вашего репертуара, – выдавил из себя Руфус. Слова давались ему с трудом. – Видите ли… Вы играете северные баллады?
– Северные баллады? – удивился Бард. – Я знаю несколько, но вряд ли они будут востребованы здесь, в Ценральных провинциях…
– Ах, замечательно, – перебил его Руфус. – Я лишь хотел убедиться, что вы не будете их исполнять на привалах.
– Однако, – Бард хитро улыбнулся, – среди наемников много разношерстного люда. Возможно, кто-то из них будет рад услышать песни родных краев, знаете ли…
– Нет! – взвился Руфус.
– Нет? – Бард невольно ухмыльнулся. – Отчего же?
– Вымогатель! – возмущенно процедил слуга.
– Позвольте! – рассмеялся Бард. – Вы задеваете мою профессиональную гордость! Разве
