Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
колёс ты дремлешь мрачно,
а память всё жуёт событий жвачку
и нити бед, обид, побед пустячных
и страшных поражений вяжет в узел;
задумавшись, судьба фигурки движет
по шахматной доске злосчастной жизни,
не слыша вздохов тяжких, жалких жалоб –
куда ты держишь путь, зачем? — скажи мне –
нет места на земле, где кто-то ждал бы…
Но неискореним твой дух бродяжий,
разбойничий, мятежный, флибустьерский –
туда, где поезд режет даль пейзажа,
уходишь ты без слов, без взгляда даже
из снов, из головы моей, из сердца…
Бессонница
Бессонница… Бес сонный. Дни без солнца –
бесцветна темень дней декабрьских –
в них
метёт метель, и пасмурно, и дни –
просветы в тусклом сумраке бессонниц;
часы в стеклянной треснутой коробке
устали как и я –
замедлен ход
предновогодних бледных дней коротких,
заполненных бесцельной чепухой;
год на излёте — тянется декада
последняя — за ночью ночь, во мгле,
в безмолвии тоски и снегопада –
так шёлк шнурка скользит в тугой петле;
прошёл Никола Зимний. Обесточен
фонарь дневного света. Полумрак.
И клонит в сон, и не спастись никак
от чар безлунной и бессонной ночи –
но праздники уже не за горами,
и каждый день вчерашнего длинней
на птичий шаг –
и заживает рана,
и тает муки облачко над ней…
Питер
Нет, город насморка и бледных лиц,
нет, город на Неве туберкулёзный –
мне жутко в глубине дворов-колодцев
среди теней твоих самоубийц;
противореча логике любой,
твои мосты в ночи неодолимы,
ты весь в шипах, и мною нелюбимы
каналы с тёмной медленной водой –
их траурные ленты
уносят слепо щепки жизни в Лету,
минуя Летний сад
и лип столетних
безмолвные унылые скелеты…
Нет, город аберраций и химер,
трущоб беспомощных и судеб нищих,
где в каждом вздохе страх, тоска и смерть –
ты никогда мне больше не приснишься –
ни днём, ни ночью –
видеть не могу
ни в перспективе стылого проспекта
ночь, улицу, фонарь, аптеку,
ни пляски сквозняков на берегу,
ни перевернутого мирозданья
упавших в воду арок вверх ногами,
свинцовых туч, плывущих подо мной –
нет, город, опрокинутый вверх дном –
здесь время перепутал старый Хронос –
в минорном шуме ветра похоронном
мне слышен бой часов и метроном –
тебя боюсь…
Меня пугает странно
завёрнутое лемнискатой время
и многомерность тусклого пространства,
разбитого в четвёртом измерении –
и встретишь невзначай осколков россыпь
то на Сенной, то где-нибудь на Росси..
Твоя метафизическая суть –
свечение во тьме огней болотных,
фальшив ты как несправедливый суд,
как роскошь декорации без плоти,
и пафос твой пустой — сплошная ложь –
с фанфарами, безжалостно и ловко,
ты заберёшь, отнимешь, украдёшь
всё до обмылка и куска верёвки;
живёт болото у тебя внутри,
и на крови ты весь, не только храм твой –
нет, город революций и интриг,
крестов, расстрельных списков и охранки,
предательств, безразличия и драм,
рассадник диких нравов коммуналок,
мужчин из стали и железных дам,
и глаз усталых,
и полотнищ алых…
Таким ты был всегда — твоих рабов
здесь за людей от веку не держали –
обрезков красной марли и гробов
фанерных вдоволь было у державы –
но ты прекраснейшим из городов
останешься навечно на скрижалях…
Мне череда полуночных дворцов
в мерцании луны твоей, признаться,
напоминает строй галлюцинаций,
процессию бесцветных мертвецов;
тяжёлые ряды твоих колонн
страшат меня символикой масонской,
их мрачный образ — повод для бессонниц,
таких же страшных, как и страшный сон,
который видят мраморные львы –
нет, город ужаса и наводнений,
ночей прозрачных, мглы и привидений –
уйди из головы!..
Аквариум
Я смотрю сквозь стекло, как резвятся весёлые гуппи
в чистой водной среде и комфорте аквариума –
жизнь прекрасна, когда ты как гуппи красивый и глупый –
и понять, что в неволе живёшь, не хватает ума –
так и я. Так, возможно, и ты, мой случайный читатель –
просто времени нет, чтоб в себе разобраться самом
и признать наконец, что не понял про жизнь ни черта ты,
и твой видимый мир ограничен аквариумом.
Я бы тоже хотела, быть может, прорваться наружу,
закалённые стёкла однажды разбить, разломать,
но боюсь — если вдруг мой аквариум будет разрушен,
где найду я приют и прокорм без аквариума?
Где спасусь я от бурь вне пределов моей ойкумены?
Там космический ветер и ужас, и холод, и тьма –
это страшно представить, и я предпочту переменам
безмятежный покой в сонном царстве аквариума;
мы с тобой уязвимы и тонки, читатель любезный,
жизнь одна — и бесценна, и срок её варварски мал,
и не хочется выпасть до времени в чёрную бездну
из тепла, красоты и блаженства аквариума;
грозный мир за стеклом всех в конечном итоге погубит –
все участники в сборе, сценарий написан, и мне
сделать выбор легко — я как милые глупые гуппи,
остаюсь в безопасном уютном аквариуме.
Ты, конечно, герой, гуманист, и поэт, и учёный –
или вор и убийца, насильник, алкаш, наркоман –
в ваших играх кровавых безжалостных я ни при чём и
равнодушен мой взгляд из-за стёкол аквариума –
здесь безмолвно колышутся ветви растений придонных,
в этом ватном мирке жизнь беспечна, сытна и нема –
и ни звука извне — ни проклятий, ни криков, ни стонов –
только изредка кости хрустят жертв аквариума.
Кино
Чёрт знает как, зачем и почему –
возможно, спьяну, или может, сдуру,
уму непостижимо моему –
кто выбрал эту странную натуру,
чтоб здесь снимать какой-то кинофильм,
где слева дом и детская площадка,
а справа кладбище — дурацкий финт
безумной головы с сознаньем шатким,
с воображеньем скудным и больным,
рождённым неизжитым трудным детством,
истрёпанными нервами, спиртным,
и никуда от этого не деться –
в итоге, жизнь и смерть переплелись
в картине в неделимое единство,
где падает, дрожа, последний лист
на скорбные ноябрьские седины,
где в лёд вросли окурки и шприцы,
где по углам чуть слышно воют бесы,
и неба низкого набрякший цинк
пугает беспросветностью депрессий,
а чуть правее вовсе тишина,
скелеты лип да памятников пятна
среди крестов глядят из мглы на нас –
короче, экспозиция понятна;
о чём кино? Конечно, о любви
как
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
