столовой кого-то знакомого.
Теты не было. Стигмы, конечно, тоже, её и не могло здесь быть. Я уже привык, что они регулярно исчезают. Троица Гамма-Фи-Пси тоже куда-то делась. Я, как всегда, остался один, и сидел, уныло ковыряя вилкой салат из увядшей зелени и глядя в окно, на яркое, как огонь, закатное солнце.
После вечером мне ничего не оставалось, кроме как читать и смотреть старые фото. Но, как и днём, от этого занятия меня оторвал Пси, ворвавшись в комнату.
– Меня тут нет, – с порога прошипел он. – Я заходил, осмотрел всё и пошёл дальше, ясно?
Я не успел ничего ответить, а он уже нырнул под мою кровать. Возмутиться я тоже не успел, потому что дверь снова открылась, конечно, без стука.
Теперь с порога на меня смотрела Гамма. От удивления я чуть не выронил книгу.
– Мой брат здесь был? – холодно спросила она.
– Он заходил, всё осмотрел и пошёл дальше, – ответил я, чувствуя себя полным идиотом.
Она смерила меня взглядом, на пару секунд задержав его на книге, и закрыла дверь. Я услышал её удаляющиеся шаги в коридоре.
– Она ушла, – всё ещё чувствуя себя идиотом, сказал я.
– Отлично, – раздался голос из-под кровати. Перекатившись, Пси улёгся на полу. – У тебя там пыльно, знаешь? Вообще не по санитарным нормам.
– Заткнись и скажи, что происходит, – мрачно ответил я, поднимая книгу. Пси и не думал вставать.
– Всё плохо. Знаешь, кто приходил сегодня? – я покачал головой. – Агент из Второго Отдела.
На этот раз я всё же уронил книгу.
– Зачем?
– Расследовать поджог.
– Зачем? – повторил я. – Зачем им поджог какого-то заброшенного дома?
– Я не знаю, – ответил Пси, садясь у моей кровати. – Даже Дзет не знает. Гамма тем более. Она очень нервничает, это ведь проблемы на её территории.
Он заметно помрачнел. Я спросил:
– Тяжело?
– Очень тяжело, – вздохнул Пси. – Но я привык.
Было что-то обречённое в его тоне. Или просто очень усталое.
– Короче говоря, – он поднялся на ноги, отряхивая с себя пыль. – Прячь все фото и все улики. Желательно подальше отсюда. Ничего не поджигай и не высовывайся. Соберёмся, как скажет Дзет.
– Когда?
Пси остановился у выхода, держась за ручку двери.
– Пока не знаю, – ответил он. – И избегай Гаммы. Она сейчас совсем чокнутая.
Это был очень полезный совет.
Второй Отдел был достаточно… особенной организацией.
Если вы пропускали собрания, нарушали комендантский час, или занимались ещё чем-нибудь общественно вредным, но не слишком, к вам приходил кто-то вроде Гаммы и вправлял вам мозги, возможно, ломая пару костей в процессе. Это была работа Первого Отдела. Если же вы слишком громко критиковали происходящее вокруг, воровали общую собственность или убивали людей, за вами приходили агенты Второго. Они вежливо приветствовали вас и так же вежливо уводили в свои машины. И больше вас никогда и никто не видел.
Конечно, они занимались не только этим. Ещё они расследовали всякие странные происшествия, искали виновных, но больше всего они были известны за свою способность увозить людей в неизвестность. Которая, по слухам, заканчивалась в крематории на окраине города.
Той ночью мне было очень, очень интересно, мог ли я пропасть из-за того, что поджёг пару домов.
Мне казалось, что мог.
Проснувшись совсем без настроения, я отправился в душ. Долго стоял под горячей водой, вышел с покрасневшей кожей. Легче не стало. Ночные мысли не ушли с рассветом и всё ещё лезли в голову.
В тот день я никуда не опоздал и не пропустил ни одного собрания, но Гамма, кажется, не обратила на это никакого внимания. Она была странно задумчива и регулярно оборачивалась со своего места, чтобы обжечь кого-нибудь взглядом.
Как и сказал Пси, я старался её избегать. Три дня подряд. За эти три дня я дочитал Моби Дика, слегка разочаровавшись концовкой, утащил из читалки одну из книжек Лавкрафта, но она только ещё больше вогнала меня в мрачное настроение. Я не пропустил ни одного собрания, не получил ни единого удара. И когда я уже готов был умереть от тоски и скуки, всё закончилось.
Пси заглянул в читалку – просто приоткрыл дверь, просунул внутрь голову и, когда я посмотрел на него, бросил четыре слова:
– Сегодня, вечером, в лаборатории.
Я не успел ничего ответить, а он уже исчез.
Улыбаясь, я продолжил читать. Даже мрачные истории сумасшедшего начали казаться мне жизнерадостными. Хотя бы отчасти.
Теперь до встречи меня отделяло всего одно собрание, на которое я решил сходить – не хотелось, чтобы Гамма потом поймала меня перед дверью лаборатории. Тем более оно проходило в той комнате, из окна которой можно было увидеть пепелище. Я устроился у подоконника, немного послушал о географии западного континента и незаметно для себя задремал. Наверное, сказались нервы, последние пару дней я спал мало и плохо, а снились мне всевозможные варианты того, что делают с людьми, которых забрало Второе Отделение, прежде чем переправить их в крематорий. Каждый из этих вариантов был болезненным, а многие ещё и мерзкими. Наверное, это Лавкрафт пробрался в моё подсознание.
Проснулся я от того, что лектор начал стучать мелом по доске, рисуя что-то. Я прикрыл рукавом зевок, тряхнул головой и посмотрел в окно.
Тогда я и увидел их.
Не узнать Стигму было сложно – из-за её бордового свитера и длинных чёрных волос. И сейчас она говорила с кем-то о чём-то, активно жестикулируя. Я присмотрелся получше и узнал собеседника. Это был Пси.
И зачем они рисковали, встречаясь на пепелище, если меньше чем через полчаса могли поговорить нормально? Я не знал.
После собрания я, стараясь не выдавать своего нетерпения, сразу пошёл наверх, в лабораторию. Дверь была открыта, Дзет встретил меня, слегка улыбаясь.
– Рад снова тебя видеть, Альф. И как тебе несколько последних дней?
– Нервно, – честно ответил я. – Я пытался найти вас, но…
Открылась дверь, впустив Стигму и Пси. Он сразу задвинул засов.
– А Тета? – спросил я.
– Она постучится, – ответил мне Дзет. – А насчёт моего отсутствия – были дела, которые нужно было уладить срочно. В том числе и связанные с нами.
– Сейчас всё хорошо? – спросила Стигма, устраиваясь на одном из стульев у стола.
– Неплохо. Но вам тоже нужно кое-что уладить, как и мне, – я ждал хоть каких-то объяснений о том, что случилось за эти дни, но Дзет достал из кармана пиджака свёрнутую карту. Это была другая, не та, которую он использовал раньше, но она тоже была тонкой, потёртой на сгибах и исписанной непонятными значками.
– Мы будем поджигать? Сейчас? Это не
