— Я понимаю.
— И ты сидишь здесь и преспокойно разливаешь чай, будто ничего не произошло? — Августа со стуком поставила чашку на стол и вскочила. Она вихрем пронеслась по комнате, потом начала мерить ее шагами, глядя в пол и сурово сдвинув темные брови.
Впервые Августа даже не заметила, какое на ней платье. Она была настолько поглощена случившимся, что оказалась не в состоянии сосредоточиться на таком, обычно чрезвычайно приятном занятии, как выбор туалета. Ее горничная Бетси сама выбрала для нее розовое вечернее платье с весьма смелым вырезом, по краю которого были нашиты крошечные розочки из атласа. Бетси подобрала к платью и подходящие атласные туфельки, и длинные, до локтя, перчатки и решила уложить густые темно-каштановые волосы госпожи в высокую греческую прическу, которая изрядно растрепалась, пока Августа металась по комнате.
— Я все же не пойму, из-за чего ты, собственно, так разволновалась? — пробормотала Клодия. — По-моему, Грейстоун в последнее время нравился тебе все больше и больше.
— Ну знаешь, это не правда!
— Хорошо, Августа, только успокойся. Хотя даже папа заметил твое неравнодушное отношение к графу и на днях что-то даже говорил по этому поводу.
— Я всего лишь попросила у него одно из недавних исследований Грейстоуна, посвященное этим замшелым римлянам. Вряд ли такой интерес можно назвать признаком сердечного расположения.
— Что ж, но как бы там ни было, я ничуть не удивлена, что папа сразу принял предложение Грейстоуна на твой счет. Он полагал, что ты обрадуешься, да ты и вправду должна бы обрадоваться. Согласись, Грейстоун для тебя прекрасная партия, Августа! С твоей стороны глупо отрицать это.
Августа перестала метаться по комнате и посмотрела на кузину с подозрением:
— Ты что, не понимаешь, Клодия? Произошла ошибка! Грейстоун никогда в жизни не стал бы просить моей руки. Никогда — проживи он хоть миллион лет! Он считает, что я настоящая разбойница, не признающая правил негодная девчонка, которая вечно балансирует на грани какого-нибудь кошмарного скандала. В его глазах я всего лишь маленькая проказница. И с его точки зрения я никак не гожусь на роль графини. В чем, надо признать, он совершенно прав.
— Чепуха. Из тебя получилась бы замечательная графиня! — воскликнула Клодия.
— Спасибо, но ты заблуждаешься. — Августа даже застонала от раздражения. — Грейстоун уже был женат и считал свою жену самой подходящей для роли графини женщиной. Во всяком случае, так говорят, и у меня нет ни малейшего желания прожить оставшуюся жизнь, пытаясь подражать своей предшественнице.
— Ах да! Он был женат на Кэтрин Монтроуз, верно? Я вспоминаю, как о ней отзывалась моя мать. Миссис Монтроуз свято верила в пользу маминых учебников для девочек. Она, видимо, и Кэтрин воспитывала по ним.
— А моя мама всегда утверждала, что Кэтрин Монтроуз — прекрасный пример благотворного воздействия ее методических трудов на юные девичьи души.
— Как это мило! — Подойдя к окну, Августа рассеянно глядела в сад, раскинувшийся вокруг их городского особняка. — У нас с Грейстоуном нет абсолютно ничего общего. По всем современным вопросам наши мнения расходятся. Надеюсь, тебе известно, что ему глубоко отвратительны независимые и свободолюбивые женщины. Граф дал мне это понять совершенно ясно. А ведь он не догадывается и о половине той деятельности, которую я веду. Да он, мягко говоря, не обрадуется, если обо всем узнает.
— Я даже представить себе не могу, чтобы лорд Грейстоун расстроился по какому-либо поводу. И в любом случае не думаю, чтобы ты, Августа, вела себя недостойно.
Августа поморщилась:
— Ты слишком великодушна, Клодия. Поверь, просто исключено, чтобы Грейстоун захотел сделать меня своей невестой!
— Но тогда почему же он просил твоей руки?
— Он ее и не просил, — мрачно заявила Августа. — Я просто уверена, что он имел в виду не меня. Как я уже сказала, произошла чудовищная ошибка. Он, несомненно, просил твоей руки.
— Моей? — Чашка в руках Клодии звякнула. — О господи! Это невозможно!
— Как раз в этом нет ничего невозможного. — Августа сосредоточенно нахмурилась. — Я много думала и вполне ясно представляю, как подобная ошибка могла произойти. Грейстоун явился сюда сегодня днем и, разумеется, попросил руки мисс Баллинджер. А дядя Томас решил, что граф имеет в виду меня, поскольку из нас двоих я старшая. Но у Грейстоуна и в мыслях этого не было! Он, конечно же, имел в виду тебя.
— Ну знаешь, Августа, я, право, сомневаюсь, чтобы папа мог совершить столь грубую ошибку!
— Нет, нет, это-то как раз возможно. Ты же знаешь, дядя Томас вечно путает нас с тобой. Только вспомни, сколько раз он путал, например, наши имена. Он порой настолько погружен в свои исследования, что и о нас самих-то забывает.
— Ну, это случается не так уж часто, Августа.
— Однако согласись, такое случалось, — настаивала Августа. — А при сложившихся обстоятельствах, когда он, без сомнения, еще и хотел убедить себя в том, что наконец сумеет выдать меня замуж, нет ничего удивительного в подобной ошибке. Бедный Грейстоун!
— Бедный Грейстоун? А я слышала, что он весьма богат. По-моему, у него имения в Дорсете…
— Я говорю не о его финансовом положении, — нетерпеливо оборвала ее Августа. — Дело в том, что завтра он прочтет в газетах объявление о помолвке и придет в ужас. Придет в ужас и почувствует себя пойманным в ловушку. Нет, я немедленно должна что-то предпринять!
— Но что ты можешь теперь поделать? Уже почти девять, и через несколько минут мы отправляемся на прием к Бентли.
Августа с мрачной решимостью стиснула зубы:
— Я должна ненадолго заглянуть к леди Арбутнотт.
— Ты снова поедешь в «Помпею»? — В голосе Клодии слышался слабый упрек.
— Да. Не хочешь ли поехать со мной? — Уже не впервые Августа предлагала это Клодии и всегда знала, каков будет ее ответ.
— О господи, нет! Уже одно название вашего клуба должно настораживать человека. Помпея! И бесконечные отвратительные намеки на ее не слишком приличное поведение! Нет, в самом деле, Августа, на мой взгляд ты слишком много времени проводишь в своем женском клубе.
— Клодия, пожалуйста, обойдемся сегодня без нотаций.
— Я знаю, ты любишь бывать там, и знаю, как ты привязана к леди Арбутнотт. Но тем не менее я действительно подумываю, не повлиял ли образ Помпеи на пробуждение в твоей крови определенных черт нортамберлендских Баллинджеров? Тебе бы следовало, Августа, как-то подавлять неуместные всплески импульсивности и безрассудства. Особенно теперь, когда ты уже почти стала графиней Грейстоун.
Августа, прищурившись, посмотрела на очаровательную кузину. Временами Клодия удивительно напоминала свою мать — этакая воскресшая леди Пруденция Баллинджер.
Леди Пруденция, тетушка Августы, написала несколько популярных воспитательных книг для девочек. Книжки назывались примерно так: «Советы о том, как следует вести себя юной леди» или «Руководство по развитию способностей у юной леди». Клодия явно намеревалась последовать примеру своей знаменитой матери и добросовестно работала над рукописью «Путеводитель по стране полезных знаний для юной леди».
