все? Больше вы не будете меня преследовать?
— Дай мне шанс, Клэр, изменить твое мнение обо мне! У тебя наверняка много вопросов. Я постараюсь ответить на каждый из них.
"Нет более опасной вещи, чем женское любопытство. Оно и сгубило человечество", — любил говорить мой отец. И он был абсолютно прав.
— Тогда расскажите, что это за странный у вас талант — управлять чужой воле?
— Это? Лишь гипноз. Я научился ему у одного из британских докторов несколько лет назад. Он был поклонником Месмера, хотя использовал уже более современную терминологию.
— Значит, просто гипноз?
— А что же ещё? Или ты, как и твоя подруга, думаешь, что я вампир?
Я вздрогнула, и мужчина тихо рассмеялся. Это позволило мне прийти в себя.
— Вы были в пансионе, месье Паланок?
— Михаил. Мне будет приятно, если ты будешь звать меня по имени. Да. Как я и говорил, я хотел извиниться. Но смог поговорить лишь с хозяйкой пансиона, и милой Ален.
— И вы… тоже стерли им память? Как и Савару?
— Это не так легко, как ты думаешь. И нет, я не стал этого делать. Я просто поговорил с твоей соседкой, и кажется, даже ей понравилась. Но ты не ответила. Ты думаешь, я вампир?
— Вы мне скажите, месье, боящийся солнечного света!
— Художники довольно суеверны и впечатлительны, — иронично заметил Паланок. — И если я вампир, то что тогда?
— Не смейтесь надо мной!
Базиль вернулся как раз вовремя. Поставил на стол чашки с кофе, политый медом круассан, и хмуро посмотрев на шатена, спросил лишь одними губами: "все хорошо?". Я кивнула. И когда вернулась к разговору, уже сумела восстановить спокойствие.
— Я не склонна к мистическому мышлению. Но в мире есть много скрытого и тайного от людских глаз. Если есть Бог, то есть и Дьявол. А там, где Дьявол, там и те, кто ему служит.
— Я не служу Дьяволу, и не желаю тебе зла, — неожиданно серьезно ответил Паланок. — Ты имеешь дело с эгоистом, но никак не со злодеем.
— Тогда расскажите сами о себе и своем прошлом. Чтобы я поверила, что вы и в самом деле почти обычный человек.
— Хорошо, — миролюбиво согласился гипнотизер. — Что тебя больше всего интересует?
— Вы ведь иностранец? Русский?
— Не совсем. Я действительно не из Франции, хотя и долго жил здесь когда-то. Как и в России, впрочем. Мой отец оттуда. Но родился я в Венгрии, на родине матери. Впрочем, я считаю себя больше гражданином мира. Мне нравится везде, разве что кроме тех мест, где для меня слишком жарко и солнечно.
— И чем занимаетесь?
— Исследованиями.
Ещё один ученый на мою голову. Хотя… слишком уж это размыто звучало.
— В какой области? Что изучаете?
— Человеческие сообщества и культуры в их развитии.
— Разве на этом можно заработать?
— Как эксперту — вполне. Анализируя те или иные экономические и социальные явления, можно многое узнать. Куда лучше вкладывать деньги, и когда их выводить, например. И о своих счетах не забыть.
— Это касается и политики?
Паланок помедлил.
— В какой-то степени. Но это не то, о чем бы я хотел говорить с прекрасной дамой. Может быть, ты спросишь меня что-нибудь более личное? К примеру, о планах на вечер?
Я вскинула глаза, чтобы отбрить наглеца, и замерла. От взгляда шатена неожиданно закружилась голова, а ладони сделались влажными. В этот момент он показался мне необыкновенно привлекательным. Не просто красивым — самым желанным мужчиной. Почему я была с ним так груба? Он всё, о чем может мечтать женщина.
Нестерпимо хотелось коснуться его губ, попробовать их на вкус, зарыться пальцами в густую шевелюру, прижаться к крепкому мужскому телу как можно теснее. Позволить Михаилу Паланоку сделать себя своей…
Я поняла, что дрожу, лишь когда остывший кофе пролился мне на пальцы. Это отрезвило, как и проснувшаяся злость. Снова гипноз. Но если раньше Паланок просто заставлял меня делать то, что я не хочу, то теперь он покусился и на чувства.
— Мы могли бы пойти ко мне, — в голосе мужчины появилась хрипотца. Он облизал губы неожиданно знакомым жестом и протянул ладонь ко мне через стол.
— Нет!
Я крикнула так громко, что в зале на мгновении стало тихо. Шатен замер, едва заметно нахмурившись.
— Нет, — повторила уже тише. — Вы отвратительны, месье. Что, не можете завоевать девушку, не используя внушение? С меня хватит всего этого!
Меня так сильно переполнял гнев, что я почти себя не контролировала. Резко встала, и схватив чашку, выплеснула ее содержимое в Михаила Паланока.
— Не преследуйте меня больше, и не угрожайте. У меня есть друзья, которые способны за меня постоять.
Сбежать я не успела, замешкавшись, чтобы взять зонт. Совершенно зря. Мокрый и ужасно злой Паланок схватил меня за руку, больно сжав предплечье. Дернул, разворачивая к себе, и зашипел:
— Ты пожалеешь об этом, Клэр.
— Идите к черту, месье!
— Совсем скоро ты будешь шептать моё имя, умоляя не оставлять тебя, — зловеще пообещал гипнотизер.
— Проблемы? — хмуро пробасили рядом. — Эй, почему бы тебе не отпустить девушку, пока я тебе голову не оторвал, месье?
Базиль! Какое счастье. Хватка венгра ослабла, и я вырвалась сама.
— Мой спутник поже лал заплатить за мое кофе, — процедила я. — Базиль, не проводишь?
— Конечно.
Легко угадав мое желание, бариста вывел меня через черный вход.
— Что произошло, Клэр? Никогда не видел, чтобы ты так выходила из себя.
— Не бери в голову, Баз.
— Если он обидел тебя, то я могу помочь. Скажи, где он живет, и найду время, чтобы потолковать с ним.
— Держись подальше от этого человека!
— И ты. Клэр. Мне приходилось видеть, как в Париж приезжали такие же молоденькие и милые девочки, как ты. Связывались со скользкими типами, и влипали в неприятности. Мне не хотелось бы, чтобы тебя нашли с перерезанным горлом в канаве.
Я поежилась.
— Умеешь же успокаивать.
Баз обнял меня, неловко поцеловав в макушку.
— Точно ничего не хочешь рассказать? Ладно, но если будет нужна помощь, ты приходи. Договорились?
— Угу.
Ещё немного так постояв, я выпуталась из медвежьих объятий.
— Мне пора, да и тебе нужно вернуться к работе. Ещё увидимся.
Глава 8. Кровь на белых цветах
Они пили ночное вино
Даже днём ночное вино
Слюдяные бутыли окна
Всегда были полны вина
Оно было сладким как соль
И густым как венозная кровь
Оно было острым как боль
И протяжным как сонная одурь
Ольга Арефьева
Оставаться в съемной комнате не было смысла. Гипнотизер знал, где я живу. Можно было снова переехать, но в темноте не хотелось
