донесся задорный лай. Опять у Петровны ее Пират сбежал. Довольно добродушный пес, здорово напоминающий немецкую овчарку. Только хвост крючком и уши висят. Я рванул к выходу, вспоминая закрыли мы калитку или нет. Кажись, нет.
— Тимофей! — мысленно взвыл я — Бегом в дом!
Выскочив на крыльцо, я увидел, что Тимофей, вздыбив шерсть и выгнувшись дугой стоит посередине двора, а к нему со всех ног мчится Пират. Нет, Пират, конечно, добродушный, но только по отношению к людям. Кошек он, почему-то, не любит и у Петровны уже было несколько скандалов, когда ее пес душил соседских котов. «Хана помощничку» — обреченно подумал я, бросаясь к коту и понимая, что не успеваю. Но у Тимофея на этот счет было своё мнение. Черная молния прочертила двор, мгновение, и вот уже здоровенный котяра висит на морде охреневшего пса, с боевым воплем раздирая длинными когтями всё, до чего может дотянуться. Я застыл на месте как вкопанный, глядя на сие действие круглыми глазами. Три-четыре секунды и Пирату наконец удается отцепить от своей морды Тимофея, после чего он, голося на всю улицу, скрывается за забором.
— Ты чего в доме не спрятался? — заторможено спросил я.
— Вот еще. — презрительно фыркнул кот — Буду я еще от всяких шавок прятаться.
— Ты видел? — обернулся я к стоящему в дверном проеме папе.
— А то! — подтвердил тот — Боевой кот!
Убедившись, что все в доме работает, газ в баллоне для плиты имеется, запасной баллон на месте, батя отбыл назад в город, оставив нас вдвоем. Подошла поздороваться соседка, Мария Степановна. Как и моя бабушка, не желающая перебираться из этого медвежьего угла в город, хотя дети усиленно ее зовут. Похвалила Тимофея. Пригласила вечером заходить на чай. Я поблагодарил и под конвоем Тима пошел осматривать участок. Огород мы тут не держали, слава богу, просто у родителей времени не было. Три яблони на участке стояли — и хватит. Так что участок здорово зарос травой. Забор, вроде, целый.
Почесав затылок, я вернулся в дом, взял триммер, удлинитель, предупредил Тимофея, чтобы не лез под руку, если не хочет без лап остаться, и пошел уничтожать вымахавшую растительность. Собственно, когда мы приезжали летом на дачу, борьба с травой была моей неофициальной обязанностью. Так что дело привычное. Через часик, удовлетворенный, вернулся в дом.
Хоть тут и медвежий угол, но дача совсем не та, что были в советские времена. Нет, изначально она была именно такой. Но, когда начались лихие девяностые, тогда еще живой дед снес старое строение и поставил на его месте добротный кирпичный дом. Не дворец, как сейчас принято ставить, но довольно приличный. Кем был дед — я не знаю. Но сумел и артезианскую скважину пробурить, и септик по уму вырыть. Так что по воду к колодцу ходить не надо было и по нужде на улицу бегать. Со временем повесили водонагреватель, заменили котел отопления и в доме вообще стало комфортно проживать круглый год.
Два дня я безуспешно пытался под руководством Тимофея открыть в себе это гребанное колдовское зрение, медитируя как какой-то буддийский монах. И вот, когда, кажется, стало что-то получаться, позвонил батя и хмурым голосом сказал, что завтра меня вызывают на допрос. Он с утра за мной приедет, чтобы был готов.
В отделе милиции нас встретил невысокий, пухлый, жизнерадостный человек. Представился Семеном Семеновичем, адвокатом и с энтузиазмом потряс мне руку. На мой вопросительный взгляд, батя пробурчал: «Так надо». Надо, так надо. Дождавшись вызова, мы все втроем зашли в кабинет к следователю, ведущему дело. Узнав, кто является третьим из нашей компании, следак, капитан, у которого щеки закрывали погоны, скривился как от зубной боли и попытался выставить адвоката за дверь, мотивируя это тем, что я не являюсь подозреваемым, всего лишь свидетелем, так что адвокат мне не нужен. В ответ адвокат загнул ему про какую-то статью из уголовно-процессуального кодекса. Они препирались еще минут пять, но адвокат все-таки отвоевал себе место в кабинете.
Сам допрос, или опрос, я так и не понял, проходил именно через адвоката. Следователь задавал вопрос, я нашептывал ответ адвокату, а уже он отвечал следователю. Причем зачастую не то, что я ему говорил. Мне хватило ума его не поправлять. Все-таки иногда просмотр голливудских фильмов имеет положительный эффект. Через полтора часа я расписался в протоколе, и мы с батей покинули кабинет, оставив там адвоката.
— Па, что происходит? — спросил я, когда мы сели в машину — Зачем адвокат нужен?
— Затем… — пробурчал отец — Что у меня сын — дурак, не умеющий просчитывать последствия.
— Чего это дурак сразу? — возмутился я — Он же эту, как ее, Иру пытался в машину затащить. Без номеров.
— И что?
— Как, что?
— Вот так. Скажи, Игорь, он ее бил?
— Н-нет. — неуверенно ответил я.
— Вот. А ты человека избил!
— Но у него же пистолет был! — выпалил я — И вообще это бандит какой-то. Его Игорь-опер узнал.
— Твое счастье… — пробурчал батя — Что у него револьвер изъяли. И он оказался боевой. Переделанный из газового. Если бы был газовый — обвиняемы был бы ты. Вот для того, чтобы в бумагах этот револьвер опять в газовый не превратился и понадобился адвокат. Тот же Игорь-опер и посоветовал.
— Почему это я обвиняемый? Он девчонку хотел похитить! А дальше что? Изнасиловать, убить и прикопать по-тихому? — я был возмущен до глубины души.
— Если бы у этого бандита не нашли ствол, как объяснил мне Игорь и Семен Семенович, адвокат, максимум, что светило этому бандиту — это хулиганка. Ну и штраф за машину без номеров. — пояснил папа — Суд бы не принял ни твои, ни Ирины домыслы с какой целью ее тащат в машину. А вот тебе светило нанесение телесных повреждений средней тяжести. Побои зафиксированы. Реальный срок вряд ли бы дали, учитывая все обстоятельства. Скорее всего отделался бы условным. Но судимость осталась бы на всю жизнь. Понял?
— Понял. — пробурчал я, отворачиваясь к окну.
— И что ты понял? — после минутного молчания, нарушаемого лишь звуком мощного двигателя под капотом, спросил папа.
— Что в следующий раз с ментами связываться не буду.
Подавившись одобрительным высказыванием, батя удивленно вскинул брови, посмотрел на меня, крякнул и покрутил головой.
— Да нет же, я не совсем это имел ввиду. — сказал он.
— А что? — я требовательно развернулся к нему — Что?! Чтобы я, оказавшись в подобной ситуации, стыдливо отвернул личико и прошел мимо, ничего не замечая? Это ты имел ввиду?! Так ведь не
