— А вот хрен вам по всей роже! — Мелькнула злорадная мысль.
— Держите гостинцы. — Лимонки на поясе, усики чеки чуть разогнуты.
Один взрыв, второй, третий, одну лимонку придержал и трёх за глаза. Две гранаты немецкие из-за пояса на спине выдернул и уже не сильно торопясь, размашисто, отправил их на ту сторону дороги в перелесок.
Вроде всё. После пяти гранат там ничего живого остаться не должно было. Пора и мне на дорогу, а то пристрелят сгоряча, а я ещё не доложился. Вышел, не торопясь и поднялся на невысокую насыпь, разглядывая своих финских «крёстничков», побитых осколками гранат.
— Стоять! Лежать! Руки вверх! — Фальцетом запищал подбегающий ко мне первым, совсем молоденький пацан в щегольской командирской гимнастёрке, хромовых сапогах и почему-то совсем без оружия.
— Да иди ты в задницу! Командир на лихом коне! Скачи дальше! Финны в лесу ещё не закончились. — Неожиданно вырвалось у меня.
Пацан опешил до такой степени, что даже притормозил, беспомощно оглядываясь на подбегающих с ним красноармейцев.
— Товарищ старшина! На той стороне пулемёт приберите, только аккуратнее, в лесу могут быть финны. — Уже спокойнее обратился я к невысокому кряжистому старшине, с винтовкой с примкнутым штыком, накатывающим на меня как небольшая танкетка.
— Сдать оружие. — Опять заверещал командирчик. Вот неймётся ему, от его визга даже старшина поморщился.
— А ты мне его давал? — Сдерживаться я не собирался, щадить самолюбие этого салабона тоже.
— Пойди, убей немца и возьми себе оружие, если своё не сохранил. Вон на мосту пяток моих валяется и на той стороне насыпи. Можешь забрать, дарю. — После чего обращаясь к старшине, и демонстративно игнорируя возмущённого политработника, видимо это оно — слишком сильно воняет, представился.
— Товарищ старшина! Сержант Малахов, восьмидесятый погранотряд, 3-я пограничная комендатура. Дайте десяток бойцов, там, в лесу ещё два «Максима», десяток винтовок и боеприпасы. Только один «Максим» на треноге. Как его тащить не представляю. — Старшина только хмыкнул и удивлённо покрутил головой.
— И всё один? — Уважение в его голосе было неподдельным.
— Так помощники только появились и хорошо, что вас много — один я все, что на них навешано, не утащу. Уходить надо быстрее, долго рассиживаться нам финны не позволят. Кто старший? Кому доложить? — Но старшина решил иначе.
— Пойдём, пулемёты покажешь, а там и командира принесут. — Приказал коротко, но весомо старшина. Мы и пошли. Следом за нами повинуясь короткому приказу направились ещё восемь потрёпанных двухнедельной жизнью в лесу красноармейцев. По пути я свою снайперскую винтовку из травы прибрал и капрала одного вытряс, у него автомат такой же, как и у меня. Ну и документы у всех шестерых забрал. Остальное что на финнах было бойцы на себя навьючили.
Дошли до первого пулемёта, здесь мой наган в сапоге валяется. Опять документы забрал, по карманам прошёлся и все в рюкзак к себе убрал. Объяснил бойцам, где стоит второй пулемёт, и мы со старшиной не торопясь отправились обратно. К дороге вышли как раз в тот момент, когда раненых дотащили.
Глава 4
Раненного командира принесли первым и сразу положили на краю леса под большой берёзой. Видно было, что досталось ему неслабо, ноги перебиты и в бок прилетело. Вот только непонятно, что здесь делает целый подполковник? Впрочем, какая мне разница? Рядом с подполковником санитар с медицинской сумкой и Катерина. Давешний щенок в командирской гимнастёрке возмущённо вполголоса пыхтит что-то подполковнику.
Точно щенявый комиссар. Вон красная звезда на рукаве, сразу не разглядел. Как он там называется? Младший политрук, по-моему. Увидев меня выходящего из леса, он моментально заткнулся. Не глядя на салабона, я подошёл и представился, подполковник с любопытством взглянул на меня.
— Так это ты сержант нас вытащил? Как удалось то? — Интерес у него был неподдельным.
— Товарищ подполковник! Можно после войны расскажу? Разрешите выполнять приказание? — Подполковник удивился ещё больше.
— Так я тебе ничего не приказывал. — Я немного подождал, собираясь с мыслями и принялся докладывать.
— Я сам не помню, но согласно рассказу вот этой девушки, нашему взводу было приказано эвакуировать семьи комсостава. Приказание не выполнено, несколько семей осталось в посёлке. Этой ночью самое время выполнить приказ.
Сейчас бо́льшая часть немцев и финнов, находятся в посёлке. Через какое-то время, они узнают, что вы прорвались с этой стороны. Дорога здесь одна, через этот мост. Я могу придержать их на несколько часов, а затем уже ближе к ночи уйти в посёлок. Есть у меня одна хитрая задумка. Да и лодкой немецкие снайперы поделились.
К тому времени там останется не больше взвода охраняющих посёлок финнов, остальные будут разыскивать вас и прочёсывать лес в поиске перебитых мною снайперов. Они их до конца своих жизней искать будут. Только мне известно, где я местную рыбу ими прикормил. Вот как-то так. — Я выжидательно замолчал, глядя на подполковника. Тот думал недолго.
— А что? Может и получиться. Один ведь не справишься! Что тебе надо? — Молодец подполковник, схватывает всё на лету.
— Четверо добровольцев из числа пограничников и два СВТ-40, но только добровольцев, на такие задания по приказу не идут. Нужны люди, которые знают округу и посёлок, как свои пять пальцев. Остальное оружие можно не брать, у меня есть чем вооружить людей, ещё и поделиться могу.
Здесь нужно оставить пулемёт на треноге. Вам таскать неудобно, а нам всё равно его не переносить. Надо ещё десяток гранат, патронов одну коробку. Больше всё равно не потратим — обойдут. — Подполковник молча, переваривал мои слова. Я это продумал заранее и продо́лжил.
— Вам лучше идти походной колонной по дороге с охранением, потом уходить на любой просёлок. По дороге и просёлку следов меньше оставите, да и быстрее получится. Охранение пусть поглядывает, дорогу мотоциклисты патрулируют. Вчера так было. Много времени не дадим, но часа три гарантировать можно. Была бы взрывчатка, можно было бы мост взорвать, а жечь его бесполезно.
— Взрывчатки у нас нет сержант, а поджечь, сюда вся округа сбежится. — Это он прав, но поджечь можно и позже.
— Товарищ подполковник, может товарищ старшина с людьми поговорит, он бойцов лучше знает? А мне бы голову перевязать, а то самому неудобно. — Подполковник кивнул старшине и тот направился к красноармейцам.
— Перевязать то перевяжем, да вот только нечем. — Негромко сказал санитар.
— Да ладно, нашёл проблему! Есть у меня. Финны с немцами прямо уговаривали забрать. Не пропадать же добру? Голову перевязать рук правильных не было — у меня они под другое заточены. Пострелять, ножом помахать, пожрать, за девочку подержаться — это завсегда, пожалуйста. А как перевязываться — трясутся. Крови боюсь, аж от страха потею. — Как можно небрежней отмахнулся я, плюхаясь недалеко от подполковника на пятую точку и снимая финский рюкзак.
