помочь?
— Да! Вот, поставь эту вазу для фруктов на той стороне. Нет, чуть правее! Молодчинка моя!
Далила так ставит ещё селедочницу, супницу и невероятно кружевную хлебницу, которую сделал Калитка в своей гончарне.
— Уфф!
— Утомилась, золотце моё. Пойди, прилягь, отдохни, я скоро приду.
И в самом деле через полчаса приходит к ней. Иногда ей кажется, что она вышла совсем не за того человека. Порой ловит себя на том, как наблюдает за бегающим туда-сюда метро-эстето-балеруном, который носится со своими ленточками, хрусталем, кристаллами, цветами, духами и так далее.
И вообще, с какого боку здесь я? Причём?
У него с собой маленькая розеточка с ягодным соусом, приготовленным Кузьмой. Хрисанф осторожно макает мизинец в красную субстанцию и ещё более осторожнее прикасается этим крошечным мазком к её нижней губе.
Она в это время думает, что он делает так, потому что она похожа на чувака с пламенем на макушке с того мультфильма. Такая же мертвенно-фиолетовая, уныло-сиреневая.
Он не сможет нарисовать меня в своём вкусе.
Целует.
— Я сейчас ещё отойду, проверю всё ещё раз. Забыл капнуть одну капельку соуса в одно блюдечко.
— Зачем эти лишние телодвижения. Никто же на таких мероприятиях не ест до дна. Лучшее, что сотворили, остаётся невыкушенными кусками, как благотворительность для помоев.
Далила знает, что муж тайком от неё, всё же, держит свиноферму. Чуть поодаль. Спрятали от её глаз. Потому что ей это было не так, чтобы очень нужно. Но супруг, как и половина мужчин на Земле, любит бекон, ещё поджаренный и жирный. Кирсанова не могла не поймать их с Калитой тайну, поскольку невозможно было не уловить изредка (но) носом запах жженой щетины и аромата от вольера, и сморщить ноздри, сохраняя всеобщий секрет.
Агний, улыбаясь, нюхает её волосы, при этом прикрывая от нетерпения глаза.
— Хочешь, вечером, когда все уйдут, проберемся на кухню и будем лизать тарелки?
Это не издевательство и не шутка. Когда они кушают вдвоём, то и как все нормальные люди, съедают подчистую в большинстве своём. Хрисанф, видимо, действительно не катался на сливках и в том особенном довольстве, когда ничего не хочется не оттого, что болен, а потому, что перепичкан и зажирел от нечего делать. Далила не раз заставала его за тем, когда тот отчитывал горничных за то, что те зря перевели продукты, или выкидывали хлеб и прочие бзики, что писать об этом даже неловко. Вдруг прочитают те, кому лизание блюда понимается только в переносном смысле, и кто не знает, что бывает что-то другое, попроще.
— Нет, пожалуй. Итак будем толстыми и еле ворочаться. И потом ты будешь опять комплексовать, что нажрался, как свинтус (в прямом смысле этого слова).
— Ну хорошо.
Чуть пристаёт, но несильно, так как у него ещё много домашних хлопот.
— Помылась перед дорогим гостем…
— Агний. Не перед ним. А просто так. Для приличия.
— Опять волосы перебило шампунем.
Отыскивает наощупь лицом, как макака ищет вшей у своего детёныша, места на макушке и затылке, откуда вырываются естественные запахи. Зарывается туда.
— Хочешь, останусь? Перезвоню, отбой. Мне никого не надо. Только ты.
— Ни за что! Не сходи с ума, пожалуйста. Арсен — не только твой родственник, но и мой. Он нам не чужой уже.
— Буду, как тебе нравится, "не мужчина, а облако в штанах".
Уже довольно расслабленный, отвлеченный, очарованный, нездешний.
— Можно и без штанов.
Согласен тут же стянуть с себя всё за один раз.
— Постой. Времени в обрез.
Но он уже слышит одноизвилийно, однонаправленно.
— Делу — время, потехе — чаас!
Далила было возмущается.
— Ты хочешь сказать, что я заставляю тебя быть не таким, какой ты есть?!
— Я ничего не говорю, я уже заткнулся давно. Я сам, с удовольствием… Сам…
Не через час, но через какой-нибудь промежуток лежат под трепыхающимся белым флагом. Совсем не похожи на тот векторный брак, о котором им все пуляют. Обычная парочка.
— Агний.
— Любимая.
— Я тут вспомнила.
— Что?
— Ты рассказывал, что когда-то работал стинки.
— Это было очень давно, что я уж забыл.
— И ты был таким же страшилой, как Стаф? (лежит чуть ниже, обнимает, прижимаясь головой к его ребрам и животу).
— Наверное. Я не из тех, что всюду носят с собой "свет мой, зеркальце, скажи". (рассеян).
Молчат. Хрисанф более-менее приходит в себя, возвращается в более приземленное состояние.
— Ты боишься, что я уродлив?
— Нет…
— Ты боишься.
Немного успокаивает, милуются.
— Хотя есть одно.
— Что?
— Из-за этого я не могу как следует подкачаться. Хотя, может, по рождению такой… Но я не могу тяп-ляп и стать, как Арсушка твой. Как бы ни бился и из кожи вон не лез.
— Он — не мой.
— Так что, я не мог оставить Стефана. Ведь мы с ним коллеги, как бы. Это не очень хорошая работа. И я теперь не могу быть мощнее для тебя, хотя ты так любишь бруталов.
— Не выдумывай (толкает).
— Но я не жалею об этом. Тот период помог мне отсечь то, что мне не нужно. И то, что мне непонятно. И это, может быть, привело меня к тебе. Я что-то, может, утерял. Но это неважно. Бог щедр ко мне, действительно. Я — настоящий счастливчик.
— Мм..
— Я не вру.
— Ну да.
— Что-то ещё беспокоит?
— Ты же знаешь, что у меня постоянно что-то бывает так.
— Забей. Лучше дай мне тебя ещё поцеловать. Только три минуты. И я вытащу себя из постели за загривок и переброшу на кухню. Всё-таки и честь надо знать.
Ну вот, опять он — властитель собственной жизни, планировщик, эконом, ценитель.
— Просто я заботливый тип.
— Чего?
— Векторный брак очень хорош, если правильно с ним распорядиться. Вы с Арсеном подходите мне по соционике, что поделаешь.
— Айка, о чём ты болтаешь опять!
— Детка, ты тоже понемногу давай-давай! Что за приём без хозяйки дома! Мне надо ещё как-то с сыновьями разрулить, так что, пожалуйста!
— Я не сяду за стол, если там будет Айнар!
— Ну, начинается! Я что ли буду в восторге! Надеюсь, они задержатся в городе. Ох, сам виноват! Вечно я так, как увижу этого малого, так сразу становлюсь податливым, что твой слайм! Ох-ох, сам и расхлебываю!
— Иди уже, старикашка!
— Иду-иду! Ох-ох!
Глава 13
Немного о старших дочерях
Вроде так, что описание внешности и вообще внешнее описание не очень порой нужно. Особенно, если книжку экранизируют. Там, уже подключается режиссёр, кастинг, собственные вкусы, дух времени и так далее.
Недавно Хрисанф пришёл к жене с радостной новостью, что
