на вертолете в частную клинику, а я в местную на скорой. В тексте моего романа не был прописан финал этого дня. Поэтому Лев скупо попрощался, чмокнул меня в лоб и, кинув прощальный, наполненный тоской взгляд, свалил в закат. Собственно, какие у меня могут быть возражения, когда я уничтожила его машину за несколько миллионов и чуть не угробила самого.
Скорая привезла меня в больницу, где работает Ванька. Естественно, как только он узнал, тут же прибежал спасать свою нерадивую горемычную соседку.
- Вань, не переживай, я впорядке, - начала с ходу отбиваться от серьезно настроившегося меня осмотреть хирурга Чарова.
- Какое впорядке? - вопит он, ощупывая мои конечности, ребра и светя фонариком в глаза. - Я видел в новостях, что осталось от машины в той аварии. Просто чудо, что ты осталась жива и почти невредима.
Тут он прав. В сравнении с машиной я отделалась лишь испугом и парой синяков. Все врачи в голос заверяли меня, что я родилась в рубашке.
- Не чудо, Вань, а прописанный сценарий, - с тоской выдыхаю и шмыгаю носом.
- В каком смысле сценарий?
- Давай я тебе дома расскажу, - предлагаю Чарову, когда замечаю любопытные взгляды и явное желание подслушать от его коллег.
- Хорошо. Прямо сейчас едем домой, и я жду полный отчет, обо всем, что там произошло!
О как! Когда Чаров такой категоричный, я с ним не спорю. В принципе, я вообще редко спорю, только с Ванькой и могу. Он свой. А тут чувствую, что спорить бесполезно, но предпринимаю отчаянную попытку:
- А разве тебе дежурить не надо? - с надеждой в голосе спрашиваю соседа.
Иван хмыкает и помогает мне надеть куртку. Потом берет под локоть и ведет к выходу.
- Не нужно. Мое дежурство закончилось полтора часа назад. Я уже собирался уходить, когда тебя привезли.
- А где же ты тогда был?
- Результаты обследования ждал, Чудушко ты мое ненаглядное.
Ванька щелкает меня по носу, и я вижу, что теперь он похож на прежнего себя, а не на важного серьезного доктора.
- Чаров, веди себя прилично, а то твои медсестры ревновать начнут.
Конечно, как тут не ревновать, когда такая красотка под руку с их молодым хирургом уходит.
- Конечно, начнут, Маруся, - смеется Иван и вдруг спрашивает, - а где твои очки?
- Дома. А что?
- Нет. Ничего, - а сам ржет еще сильнее, гад.
Уже фойе проходим, когда у гардеробной свое отражение в зеркале ловлю. От прежней красотки остались только воспоминания. Тушь снова размазалась и безобразными темными ручьями стекла по щекам. Волосы дыбом. Видимо, когда Лев макал меня в руль, а потом поднимал, получился самопроизвольный начес. А потом еще центрифуга эта при отсутствии крыши. Возможно, и дикий ужас, который я испытала, слегка волосы от корней приподнял. Короче, выглядела я как страшное чудище, к которому уж точно никто ревновать не будет.
Домой доехали быстро. С Чаровым договорились через час у меня встретиться. Очень хотелось этот день с себя смыть. Меня, когда Люций увидел, у бедняжки шерсть дыбом встала, и он раз пять фыркнул. Ясень день, красотка.
Ванька ко мне не просто так пришел. Две бутылки вина принес и коробку конфет. Ему все время благодарные пациенты спиртное дарят, а мы его тихонько дегустируем. По-быстрому сыра да нарезки накидали, таз с чипсами поставили и, разместившись на диване, пили вино. Я ему о сегодняшних приключениях рассказывала.
- То есть ты хочешь сказать, что сегодня все происходило, как ты в своем романе написала? - уже не очень трезвым голосом спрашивает Чаров и неверяще смеется.
- Вань, клянусь. В первый раз случайно получилось. А после свидания нашего до меня вдруг дошло. Ну, пойми, не может быть столько совпадений одновременно.
Сама уже тоже захмелела, но стараюсь рассуждать так, чтобы Чаров поверил. Почему-то мне вдруг стало важно ему об этом рассказать.
- Устрицы эти мерзкие и потом эта его «Красивая», - закидываю в рот чипсину и развожу руками. - Он меня вообще больше никак не называет.
Чаров, конечно, сомневается, слушая мои пьяные рассуждения, но молчит. А я ловлю себя на мысли, что тихонько превращаюсь в горького пьяницу из-за этого романа. Потому что в трезвом состоянии не переварить тот факт, что твоей жизнью способна управлять какая-то там свеча.
- Ну, допустим, верю, - милостиво соглашается Чаров. - Только из всей этой истории никак не могу уловить суть.
- Какую?
Мне непонятно, что тут непонятного. Все же предельно понятно. Вот же фак. Я стала рассуждать, как эмбрион. Понятно — непонятно.
- Как какую? - возмущается Чаров. - Тебе самой-то этот Лев нравится? Ты ни разу про него ничего хорошего не сказала, ну, кроме того, что он нереально сексуален и мачеподобен.
- Нравится! - кричу не задумываясь и тут же сникаю, - наверное.
- Маруся, наверное?
- Мы с ним мало знакомы, чтобы делать какие-то выводы. Лев богат, красив, сексуален, мачеподо…
- Угу. Слышали уже, - скептически отвечает мой гадский сосед инквизитор.
Вскакиваю на ноги и начинаю бегать по комнате, возмущенно жестикулируя.
- Ну хорошо! Я повторяюсь. Но пойми, - это шанс для меня.
- Какой? Разбиться насмерть.
Чаров пленных не берет. Вот, спрашивается, чего я перед ним оправдываюсь? Нафиг надо. Он мне ни отец, ни брат, ни сват, ни… Не важно! Сам меняем своих медсестер, как носки, то есть перчатки, а мне тут советы дает.
- Вань, мне двадцать семь. У меня никого нет, кроме Люцифера. Я хочу семью! А где ее взять, если я только и делаю, что сижу дома и пишу. Я мужчин боюсь, как огня. И они меня, кстати, тоже! - выдав свою речь, резко сникаю и неуверенно бормочу, - я писатель! Могу написать идеальный сюжет, где все останутся живы!
Чаров отставляет свой фужер в сторону. Я замираю. Наклоняется слегка вперед. Перестаю дышать. Ставит локти на колени. Мое сердце пропускает удар. Ладони соединяет и подносит к губам. Резкий выдох и судорожный захват кислорода. Внимательно смотрит в мои пьяные глаза, словно змей искуситель в Эдемском саду, и вкрадчиво произносит:
- Ну, хорошо. Допустим, все это правда, и волшебная свеча мадам Доры действительно исполняет твои желания!
- Угу. Исполняет.
Подтверждаю, а сама на Чарова смотрю, словно кролик на удава. Я таким загадочным, с чертовщинкой в глазах его еще никогда не
