Наконец-то преодолев последние ступени, они очутились в длинном коридоре со множеством ответвлений и переходов. Нумерация здесь шла не по порядку. Иногда вместо цифр встречались непонятные символы, а иногда рисунки, больше похожие на наскальную живопись. На одной из дверей висела табличка: «Не входи – оживешь». Чья-то злая шутка, потому что за ней оказалась глухая стена. Одни двери были полностью утыканы ручками, другие замочными скважинами, а третьи – причудливыми дверными молотками. Но всех их кое-что объединяло: они были унылого красно-оранжевого цвета, словно покрытые ржавчиной. Пропетляв минут двадцать по бесчисленным коридорам, они наконец-то остановились.
– Пришли, – хрипло оповестила мадам Брунхильда, отперев ржавым ключом дверь под номером 61.
Флинн заглянул в комнату: почти пустая, лишь старый деревянный шкаф одиноко стоял в углу.
– На что уставился? Входи уже, – поторопила старуха.
– Здесь ничего нет, – растерянно проговорил Флинн. – Как тут жить?
– Ты сначала переступи порог, а потом делай выводы. – Мадам Брунхильда всучила ему ключ и, развернувшись, пошла обратно.
– Но как мне без вас найти свой номер? В этом доме потеряться – раз плюнуть! – вдогонку крикнул Флинн.
– Парень, ты вместе с жизнью лишился и ума? – Мадам Брунхильда оглянулась и выстрелила в него взглядом. – У тебя же есть путеводитель, воспользуйся им.
– Ничего не скажешь, милейшая тетка, – съехидничал Флинн, как только она скрылась за углом.
Он переступил порог – и тут же в комнате непонятно откуда появилась мебель, будто из воздуха сконденсировалась. Интерьер в точности повторял бывшую комнату Флинна. Громоздкий ржавый ключ превратился в маленький серебристый (один в один ключ от его старой квартиры!).
– Ну что? Чувствуешь себя как дома? – спросил Тайло, поднявшись в воздух с помощью волшебных кед.
– Да, можно и так сказать. – Флинн постарался изобразить радость, но вышло у него неубедительно. Он никогда не умел притворяться.
Родной дом перестал быть для него приятным местом, с тех пор как ему исполнилось одиннадцать. Именно тогда его жизнь полетела под откос.
Комната была точно такой, какой он ее запомнил: односпальная кровать с черными простынями, темно-фиолетовые стены, плакаты с любимыми группами, светлый ковер с длинным ворсом.
– Я же отпустил все эти вещи. Почему они здесь?
– Ты отпустил не вещи, а воспоминания, связанные с ними, – паря под потолком, ответил Тайло. – Сами по себе эти предметы ничего не значат – обычное барахло.
Новым здесь был только шкаф, который Флинн увидел еще до того, как комната заполнилась.
– А вот это здесь лишнее. – Он подошел к шкафу и протянул руку, чтобы открыть дверцу.
– Не трогай! – Тайло мигом спустился на пол, его зеленые глаза горели испугом. – Это самая страшная вещь, которую когда-либо создавало Чистилище!
– Эта рухлядь? – Флинн ударил ногой по деревянной ножке.
– Страшен не сам шкаф, а то, что внутри!
– Ну и что же там?
– То, что никто и никогда не должен увидеть, – зашептал Тайло. – Там во мраке неведенья хранятся самые страшные тайны людей – темные и мерзкие. Любой, кто откроет этот шкаф, выпустит свои секреты наружу, и они разбегутся по всему Чистилищу. Потом ходи лови их.
– Так уберите его отсюда, – предложил Флинн, не видя проблемы. – Зачем испытывать судьбу?
– Думаешь, никто не пытался? Шкафы рубили, сжигали, выкидывали, а они каждую ночь вновь и вновь появляются во всех домах Чистилища. Так что не смей открывать его, как бы тебя ни просили.
– Шкаф будет просить открыть себя? – Брови Флинна поползли на лоб.
– Не шкаф, а тайны. Выпускать их нужно не тут, а в доме Испытаний, иначе будет беда, – предупредил Тайло.
– Скорее бы начались эти испытания, – вздохнул Флинн и сел на кровать.
– Не терпится сразиться с армией собственных демонов? – Во взгляде Тайло промелькнул азарт. – Могу устроить.
– Правда? – Волнение сдавило грудь Флинна невидимыми цепями.
– Да, но сначала нужно пойти к Всевидящему, чтобы он выдал задания. Без этого никак.
– Так пойдем!
– Дай свою монету.
Флинн достал из кармана золотую монету и без возражений вручил Тайло. Психофор немного повертел ее, согрел дыханием, положил на ноготь большого пальца и высоко подбросил. Монета упала на ребро и начала быстро вращаться, как юла, пока не прожгла в полу огромную дыру. Флинн подошел к дымящемуся краю. Там, внизу, безмятежно дремала тьма. Стоит ли ее будить?
– Ну что, готов прыгнуть? – спросил Тайло, хитро улыбаясь.
– Нет, – сказал Флинн, – но все равно прыгну.
Тут прогремел звонок – настало время ужина.
– Ой, а давай позже? – резко передумал Тайло. – Я так проголодался, а сегодня обещали подать кролика в сливочном соусе. Нет, ну серьезно, что изменится за какой-то час? Всевидящий никуда не уйдет, ручаюсь.
– Нет времени на кролика! – Флинн крепко сжал руку Тайло и прыгнул во тьму.
7. Лабиринт Упущенных Моментов
Летели они недолго и приземлились весьма удачно: Тайло на кучу соломы, а Флинн на Тайло.
– Поесть не дал, так еще и придавил, – сдавленно пожаловался психофор.
– Хватит ныть, – простонал Флинн, перевернувшись на спину. – Много жрать – вредно. Хотя, будь ты толще, падать на тебя было бы поприятнее. Давай, собирай свои кости и пойдем.
– Я лучше полечу, – проворчал Тайло, взмывая вверх. – Так меньше шансов снова стать твоей подушкой.
– И куда это нас занесло? – Флинн приподнялся и, сощурившись, приставил ладонь ко лбу.
Вокруг высокие стены из красного кирпича, под ногами потрескавшаяся рыжая земля, а над головой темно-оранжевое небо.
– Лабиринт Упущенных Моментов, – торжественно сказал Тайло.
– Мы же собирались к какому-то Всевидящему. Или нет? – Флинн спрыгнул с кучи.
– Да, – подтвердил Тайло, любуясь крылатыми кедами. – Ты ведь не думал, что все будет легко? Здесь не курорт, не забывай об этом.
– Не курорт, – печально согласился Флинн. – И куда идти?
– Да куда хочешь, – заложив руки за голову, ответил Тайло. – Тут все дороги рано или поздно приводят к Всевидящему Мудрецу. Путь не важен, важна лишь цель.
– Тогда зачем лабиринт? Какой в нем смысл?
– Чтобы запутать Упущенные Моменты. Они такие противные, как начнут преследовать – не отвяжешься. Если встретишь их, то ни в коем случае не смотри им в глаза, – предупредил Тайло.
– Понял, – соврал Флинн, потому что ему было сложно представить, как могут выглядеть Упущенные Моменты, и уж тем более, как они могут преследовать кого-то, но казаться недоумком он не хотел.
