– Нет! – грубо закричал Кен Джин и с силой дернул сумку на себя. Но он вцепился в нее только одной рукой, а Шарлотта – двумя, поэтому сумка осталась у нее.
– Ты разорвешь их! – закричала девушка. Подняв глаза, она увидела его упрямо сжатые губы. – Если ты скажешь матери, что я больна, то я не премину рассказать ей, что сегодня утром ты возил меня в бордель. И я видела твой… твой… Ну, ты понимаешь… И в нем торчали иголки! А потом…
– Меня уволят, – закончил он за нее и, повернувшись, посмотрел на девушку в упор. Его лицо ничего не выражало, оно было каким-то пустым, как и его голос. – Вы этого хотите? Хотите, чтобы меня уволили?
Шарлотта почувствовала, что не может говорить, и закашлялась.
– Конечно нет, – помедлив, ответила она. – Но я хочу знать то, что давно известно Софии и Джоане, – сказала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы. – То, что известно всем, кроме меня.
Кен Джин вздохнул. Его вздох был очень тихим и больше походил на скрип ветки, раскачиваемой ветром, но Шарлотта все-таки услышала его. Ей захотелось узнать, о чем же он сейчас думает. Он вел себя так по-китайски. Она внимательно стала рассматривать его лицо. Это занятие захватило ее, и она даже не услышала, о чем он ей говорит. А когда она наконец поняла, что Кен Джин обращается к ней, ей пришлось усилием воли заставить себя отвлечься от своих мыслей.
– Что ты сказал? – спросила она.
Они подъезжали к воротам, за которыми начиналась английская часть города, и Шарлотта уже не надеялась, что он заговорит с ней. Кен Джин остановил экипаж и повернулся к ней лицом.
– Я сказал, что буду вас учить, – негромко произнес молодой человек. Затем Кен Джин прищурил глаза, и девушка поняла, что он собирается сообщить что-то важное. – Но вы не должны никому об этом рассказывать – ни вашим родителям, ни Софии, ни даже вашей лучшей подруге Джоане. Вы меня понимаете?
Шарлотта сглотнула и медленно кивнула головой в знак того, что согласна, хотя совершенно не понимала, на что именно она соглашается. Когда же Кен Джин отвернулся от нее и снова взялся за поводья, девушка выдернула сумку из его руки.
– Свитки останутся у меня, – заявила она, выпрямившись. – Я хочу удостовериться, что ты будешь учить меня правильно.
Кен Джин вошел в спальню и посмотрел на свой старый деревянный стол. Его поверхность, покрытая небольшими щербинами и чернильными пятнами, напоминала лицо человека, перенесшего оспу. Ящики выдвигались с трудом, а один из углов стола просто раскололся на щепки. Тем не менее он любил это огромное чудовище.
Ему нравились внушительные размеры стола, которые обеспечивали необходимый простор для работы. На столешнице было достаточно места, чтобы разместить все бумаги и бухгалтерские книги, а также прочий хлам; Кен Джин мог свободно положить на стол локти, легко дотянуться до того места, где лежали его счеты, и при этом не заляпать чернилами какой-нибудь важный документ. Этот большой неказистый стол был чрезвычайно удобным. И это был его стол.
В каком-то смысле Кен Джин был похож на этот стол. По европейским меркам его нельзя было назвать красивым, но это не мешало белым женщинам наслаждаться его огромным членом и тем, как он искусно им владел. Их не особо заботило его грубое обращение; по правде говоря, некоторым из них это даже нравилось. Главное, что они требовали, – это сохранить их девственность, а все остальное уже не имело значения. Он заставлял их женскую энергию бить фонтаном и пил ее как воду, а они при этом сохраняли свою невинность.
Все было просто великолепно до тех пор, пока любовные занятия не стали истощать его самого. Кен Джин почувствовал, что утрачивает собственную энергию. Когда он начинал свои упражнения с Маленькой Жемчужиной, его мужская энергия была очень мощной, но сейчас она почти иссякла. Кен Джина перестал возбуждать восхитительный аромат женщины, жаждущей мужской ласки, а его дракон за последний год так ослабел, что он даже перестал обнажаться перед подругами Шарлотты.
Он никак не ожидал, что Шарлотте захочется познать то, чему он учил белых женщин. Богиня, которую он увидел много лет назад, наконец снизошла до того, чтобы прийти в его спальню и выказать желание познать чувственное наслаждение, давно изведанное всеми ее приятельницами. Ему нужно благодарить судьбу за этот подарок, ведь стоит появиться мисс Шарлотте, как его ослабевшая мужская плоть моментально возбуждается. Какая неожиданная удача! Она пришла к нему в тот самый день, когда перед ним забрезжила надежда на то, что его поникший дракон вновь восстановит свою былую силу.
Но Кен Джин почему-то не чувствовал особой радости – наоборот, ему казалось, что он стал жалким, немощным стариком, и от этого ему было немного грустно.
Все, однако, так странно! Сегодняшнее утро принесло ему надежду на лучшее. Уснувший было дракон снова пробудился к жизни, денежные вложения оказались удачными, и он даже получил благоприятные известия о том, что его племянник делает успехи в учебе. Но все это произошло утром. А сейчас, всего через каких-нибудь три часа, он узнал о том, что его наставники Ши По и ее муж Куй Ю в тюрьме, священные свитки в руках варваров, а дочь хозяина требует, чтобы он оказал ей весьма пикантные услуги. Если об этом станет известно, то его просто уволят.
Воистину, беда не приходит одна.
Кен Джин с отвращением поморщился, подумав о том, как переменчива судьба. Ему придется собрать свою волю в кулак, чтобы пережить надвигающийся шторм. Он машинально стащил с себя пиджак, рубашку и галстук. Он никак не мог понять, зачем белые люди надевают на себя столько всякой нелепой одежды, со всеми этими пуговицами и шнурками. Ведь под ней кожа почти совсем не дышит. Но его хозяин настаивает, чтобы он одевался на европейский манер, и Кен Джин вынужден подчиняться. Сейчас же он может расслабиться. Ему нужно активизировать свою жизненную энергию. Кен Джин запер дверь на замок и невольно усмехнулся, вспомнив, что сегодня утром он тоже думал, что закрыл ее, но, как оказалось, замок на его двери был неисправен. Затем, вытащив свои инструменты, он оголил грудь и стал на колени в проходе между столом и кроватью.
Опустившись на коврик с изображением небесного дракона, Кен Джин поставил колени на его живот, а ступни ног – вдоль висящего, покрытого шипами хвоста. Ему пришлось расстегнуть пояс, чтобы не разорвать еще одну пару брюк, чего он, конечно, не мог себе позволить. После этого, спустив брюки на бедра, Кен Джин осторожно воткнул иголку в точку под названием "море энергии", которая находится на три пальца ниже пупка. Сделав два глубоких вдоха, он поднял руки и прижал большие и указательные пальцы обеих рук к точке "ворота сознания".
Когда чресла горят огнем, а разум открыт для восприятия, то до Небес подать рукой.
Дыхание мужчины было таким глубоким, что отдавалось эхом. Но именно это свидетельствовало о том, что он достиг священного предела. Кен Джин закрыл глаза и начал свой обычный внутренний осмотр. Сегодня он был чересчур рассеянным, и поэтому ему пришлось приложить усилие, чтобы сконцентрироваться. Начав с головы и постепенно опускаясь до пальцев ног, он мысленно обследовал свое тело. Оно было сильным, ничего нигде не болело. Все его энергетические каналы были открыты, и по ним свободно текла энергия. И только один канал был явно заблокирован. Ветер, огонь, вода, дерево и металл соединялись в его теле в правильной пропорции.
