вот лебёдушкой вплывала
В шелках, с красивым пледом на плечах
И для гостей почётных исполняла
Фрагменты из рапсодий при свечах!
Женёк упёрся: только на рояле!
При нём душа несётся прямо в рай,
Там даже две железные педали,
Как «газ» и тормоз, вот и изучай!
Ну, что ж, братан, когда ты звезданутый,
Дела твои, хоть кем бы ты ни был,
Пойдут под горку ровно с той минуты,
Когда ты бабе арфу не купил.
Ну, хоть бы флейту, или уж, для кучи,
Какие-нибудь шахматы, лото,
Но лучше арфу, это всё же круче,
Там струн одних — штук двести или сто.
Спросила Танька: «Можно, я учителя найму
По этому роялю, чтоб как надо, по уму
Мне разбирать мажоры и бемоли?»
Как снег, с его сигары падал пепел на паркет.
И он сказал: «Оплатим. Нанимай. Базара нет, —
Раз надо. Мы чего, не люди, что ли?»
Чтоб октавы освоить, крещендо, бельканто —
Дребузню эту всю, Танька, хлопнув бокал
С гаммой нежных добавок, нашла музыканта —
Педагога со стажем, как сам он сказал.
Он её как-то странно учил поначалу:
Посидит-посидит, в небо глядя, и — шмяк
Кулаками по клавишам! Танька молчала,
Восхищённо застыв: «Ну и ну! Мне бы так!»
«Кое-где мне не рады, сказал он, — зато я
Искру высечь из клавиш могу без труда.
Скрипки, арфы там всякие — дело пустое,
Там экспрессии нет. Вот рояль — это да!
Долбанёшь по октаве, и сразу же — кстати —
Звуки музыки в сердце летят вроде стрел!
Авангард — вот наш путь!» Таньке в ходе занятий
Стало даже казаться, что Брамс устарел!
10
Я песню уважаю «Три танкиста»
И даже иногда её пою.
Романтиков и всяких футуристов
Я с неохотой как-то признаю.
Обычный я простой российский парень,
Чужды мне романтизм и постмодерн.
А также я не Пушкин и не Байрон,
И даже, извините, не Жюль Верн.
Я реалист — исконный, полновесный,
С приставкой «сюр», с характером бойца.
(А постмодерн я, братцы, если честно,
Приплёл сюда для красного словца).
За что я бьюсь? Чтоб никакого сюра
Не лезло в наши мысли и дела,
Чтоб на нормальный мир карикатура
Сама своею жизнью не жила.
Но ведь живёт. Танюха на рояле
Могла такие звуки издавать,
Что повар, врач, садовник — все мечтали
Куда-нибудь к Ла-Маншу убежать.
И Женька даже, рядом где-то, возле,
Гуляя и всё это услыхав,
Неладное чего-то заподозрил
Насчёт там в плане игрищ и забав.
У Женьки на уме всегда одно — учёт-контроль,
Он поглядеть решил на них, какая там бемоль, —
Стремительно влетел, не сняв ботинок, —
Они сидят, глазеют на вечернюю зарю,
Нормально вроде всё. Но я недаром говорю:
Нельзя недооценивать блондинок!
Я скажу, что без баб всё вообще вкривь и вкось бы
Шло у нас, кто живёт, чтобы делать дела.
К Таньке, вон, педагог с предложением, просьбой
Обратился. И Танька согласье дала.
Тут вопрос по сравнению с вечностью мелок —
Да всего-то она каждый вечер в тетрадь
Начала все подробности Женькиных сделок —
Всё, что он говорил, все детали писать —
Векселя-шмекселя, суть, специфику займов,
Варианты вложений на все времена, —
И в беседке на фоне ландшафтных дизайнов
Педагогу всё это сливала она.
«Это ж клад, — он шептал, — авангардная тема,
Я шедевр сочиню по мотивам её —
Ораторию, как бы, такую, поэму».
Он не врал. Мы ещё тут услышим её.
11
Дела у Женьки шли как будто в гору в гору,
Он счёт заводам, банкам потерял,
Компаниям, которыми в ту пору
Один наёмный гений управлял.
Фамилия его вам мало скажет.
Пусть будет Джон. Он дело туго знал.
Слияния, покупки и продажи
Шли, как по маслу. Бизнес процветал.
Я про него не сразу догадался,
Что значат ум, талант и зоркий глаз.
Он в этом масле, словно сыр, катался.
Об этом, впрочем, после, не сейчас.
Женёк себя держал немного странно:
Он с Танькой вежлив, нежен, ласков был,
Но всё же иногда включал тирана —
Побудку на рассвете ей трубил!
Он по траве газона, вкруговую,
Кнутом — для пользы дела, не со зла
Гонял её, как лошадь беговую —
Сжигал жиры, чтоб стройная была!
Мол, тут неподалёку, по соседству,
Миллионеры разные живут,
Давай-ка ты, Танюха, соответствуй!
Блистай, когда нас в гости позовут!
Он Таньке на компьютере калории считал,
Он по три дня из сауны её не выпускал,
Он сам с ней марафон поплыл по морю,
Но, правда, сразу вылез — что-то там ему свело.
Он говорил, что в бабе худоба — залог всего.
Вот тут я, скромный автор, с ним поспорю!
Как-то больше я к полным в душе тяготею,
Мне худые красотки сто лет не нужны,
У кого начинаются ноги от шеи —
Две прямые оглобли предельной длины.
Уважаю упитанных верных подружек
И мечтаю для них жизнь такую создать,
Чтоб побольше они кренделей и ватрушек
Успевали в обед за столом поедать.
Ладно, к Женьке вернёмся. Стремительный, резкий, —
Я б сравнил его, дьявола, с
