созвонимся. Если что – ты найдешь меня по этому телефону, – он дал ей свой номер. Если что-то уж совсем срочное, ужасно важное – вот по этому, – он написал еще номер телефона фрау Бауэр. – Если трубку возьмет женщина, скажешь, что ты хочешь поговорить с полковником Шнайдером. Запомнила?
– Да.
– Молодец! Ну, пока.
– Всего доброго, Александр Максимович, – улыбнулась на прощание Кэт.
Шнайдер доехал до дома, но заходить не стал. Окно в квартире фрау Бауэр было темно: то ли она еще не зажгла свет, то ли все скрывала светомаскировка.
«Зайти – не зайти?» – подумал Шнайдер.
Постояв минуту у подъезда, он решил немного прогуляться перед сном. Вечерние прогулки ему недавно порекомендовал врач как средство для укрепления спины: сидячий образ жизни даже сверхчеловека превращал в развалину.
Вечерело, солнце уползало за зеленый дом в конце улицы. В мирное время в этот час уже зажигали желтые фонари, а теперь люди бродили впотьмах. Ближайший столб вдруг завыл сиреной, и Шнайдер быстро направился ко входу в метро. Бомбили в последнее время все чаще, словно план какой-то выполняли. А скорее всего, и выполняли.
Шнайдер вспомнил, что Стива Облонский никогда не совершал ошибок, поскольку был совершенно равнодушен к своему делу, не увлекался, и делал все рационально.
"Вот и там, где-нибудь в американском штабе дивизии, тоже сидит какой-нибудь полковник с душою бухгалтера, – подумал он. – У которого эмоции возникают только при мыслях о пенсии и внуках. С восьми до пяти он составляет план бомбежек, ровно в пять часов он аккуратно откладывает ручку и отправляется домой ужинать. Причем составить этот план довольно сложно, поскольку надо оптимально учитывать имеющийся запаса матсредств (самолетов, керосина и бомб), необходимо оценить потери в живой силе и нанесенный ущерб. А, кстати, интересно, что дороже: отбомбиться по городу или разнести его из артиллерии? Наверное, бомбить дешевле: снаряд должен еще как-то до противника долететь, да и пушку перезаряжать надо, а это долго, хлопотно. То ли дело бомбы: загрузил их в самолет, открыл потом люк над городом и шмяк-шмяк-шмяк – полгорода нет. Эффективно? Эффективно! Но это если зениток мало. Если много зениток – тут совсем другой разговор идет. И вот полковнику нужно все это учесть и при совещании в штабе нужно будет составить функции эффективности, нарисовать графики за последний отчетный период, провести оценки необходимого инвентаря. И какой-нибудь молодой майор из блатных скажет на совещании с умным видом: "Мне кажется, что расход техники и живой силы все еще слишком велик". Ай, какая гадость! Чиновники в погонах!"
Свободных скамеек на станции не было, и Шнайдер спустился к рельсам метро. Сидеть на железном рельсе было холодно, но он аккуратно подложил под зад газету с фотографией фюрера. Так было гораздо удобнее, да и определенный символизм тоже грел Шнайдера.
Он закрыл глаза и расслабился.
"Красивая девушка, – подумал он вдруг о Кэт. – Ужасно молодая и ужасно красивая".
Шнайдер открыл глаза и посмотрел на часы: было уже почти восемь вечера, а вставать завтра надо рано, в пять.
– Надо было хоть книжку какую-нибудь взять, – вздохнул он, – а то даже почитать нечего.
Шнайдер метро не любил и боялся. Вернее, не боялся, а опасался. Он часто думал о том, что инженеры могли ошибиться в расчетах или строители могли сэкономить на балках, и вся эта хлипкая конструкция рухнет на него, завалив железом и бетоном. Было бы безумно глупо для разведчика погибнуть такой смертью. Это все равно что для автогонщика подавиться сливовой косточкой из компота. Впрочем, может, оно было бы даже и к лучшему, такая смерть, подумал Шнайдер и быстро заснул чутким сном шпиона.
Через час он проснулся и пошел к выходу. Воздушная тревога закончилась, берлинцы быстро расходились по домам. В квартире Шнайдера горел свет: за столом в гостиной вязала фрау Бауэр. Сегодня на ней было какое-то особенно серое платье, скучное, как сводка погоды.
– Вы приехали? – спросила она.
И снова Шнайдер почувствовал, что как хорошо, что он зашел, что надо было давно зайти, зачем он только поперся на эту прогулку. Вот тут живой добрый человек, женщина, которая его ждала и надеялась, что с ним ничего не случится.
– Да, – сказал Шнайдер, поцеловав вдову в щеку. – Слава богу, доехал.
– Хотите есть? – спросила фрау Бауэр. – Я сготовила уже давно, возможно, еда уже остыла.
– Спасибо, – сказал Шнайдер. – Устал я с дороги, честно сказать, путь был неблизкий, но вроде бы все прошло хорошо. О деталях умолчим.
– Я понимаю, – кивнула фрау Бауэр. – Мойте, пожалуйста, руки.
– А что у вас? – спросил Шнайдер.
– Пока вас не было, булочник предложил мне булочки со скидкой. Я не согласилась.
Фрау Бауэр сделала паузу, но Шнайдер ничего не сказал, он тщательно мыл руки.
– Ведь не известно, что он потом еще вздумает потребовать за свою любезность, – добавила фрау Бауэр.
– Действительно, никогда не знаешь, что ожидать от этих булочников, – Шнайдер сел за стол и начал есть вареные овощи с черным хлебом. Фрау Бауэр считала, что следует следить за фигурой, к тому же пост нравственно оправдан в годы лишений. – Какие новости были, пока я отсутствовал?
– Сегодня передавали новости с фронта и утверждают, что благодаря последним мужественным действиям нашей армии врагам нанесен существенный урон, в связи с чем ожидается в ближайшее время изменение хода войны и начало всеобщего победоносного наступления.
– Это хорошо, – Шнайдер мужественно съел зонтик брокколи.
– В последнее время продукты по карточкам стали отпускать крайне нерегулярно, подозревают саботаж. Это отвратительно – пока наши воины героически воюют на фронте, тыловые крысы не могут наладить их снабжение.
Шнайдер приступил к героической битве с тыквой.
– Скоро будет потепление, – сказала фрау Бауэр, – лучше заранее купить летние вещи, пока на них не задрали цены спекулянты.
– Да, да, очень удачная идея, – Шнайдер ел кольраби почти с удовольствием. – Вещи в наши времена на вес золота. Вся легкая промышленность работает на армию, работникам тыла маловато остается. Кстати, у меня для вас подарок, – Шнайдер пошел в прихожую, достал из карманов кофейную кружку и пачку кофе для фрау Бауэр.
– Спасибо, – кажется, вдова была тронута подарком.
– Что же, пора, пожалуй, спать, завтра, подозреваю, будет тяжелый день.
Они подготовились ко сну и чинно, по-семейному, улеглись в большой двуспальной кровати вдовы Бауэр. Стоило свету погаснуть, и тут всю сдержанность любовников как рукой сняло. Снова была буря и натиск, приступ и падение, крики и вопли и безудержный стук кровати, заставлявший содрогаться соседей. После долгого и бурного секса полковник Шнайдер рухнул на кровать и моментально заснул.
