Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
действительно ли все, что он рассказывал обо мне, было правдой. Я вынужден был заверить ее, что он ничего не выдумал! Еще вспоминаю учительницу музыки, которой я так жестоко укусил палец, что бедная женщина целый год не могла играть на пианино.
* * *
У нас не было близких кузенов в семье матери. Кутузовы, Кантакузены, Рибопьеры и Стаховичи приходились дальними родственниками; наши отношения были хороши, но довольно отдалены. То же касается германских кузенов, Елены и Михаила Сумароковых[58], которые, из-за состояния здоровья их отца, почти всегда жили за границей. Обычными товарищами для нас были дети сестры отца: Михаил, Владимир и Ирина Лазаревы[59] и две дочери дяди Сумарокова-Эльстона, Екатерина и Зинаида[60].
Мы все были влюблены в Екатерину, которая была очень хорошенькой. Ее сестра была не столь хороша, но ее любили за крайнюю любезность. Старший из Лазаревых, Михаил, по возрасту близкий моему брату, был полон ума и остроумия. Что до Владимира, то он имел род комического обаяния, делавшего его неотразимым. Подвижное и выразительное лицо и вздернутый нос придавали ему что-то клоунское. Неутомимый, задорный, он оживлял все наши собрания. Его сердце было благородно, но легкость характера не позволяла ему ничего принимать всерьез. Он смеялся над всем и всеми и думал лишь о развлечениях. Вместе мы совершали сумасшедшие эскапады, воспоминания о которых забавляют меня до сих пор достаточно сильно, чтобы я мог о них сожалеть. Его сестра Ирина имела столь же счастливый характер. У нее было множество обожателей, покоренных красотой ее египетского профиля и длинных зеленых глаз.
Дети министра юстиции Муравьева и госсекретаря Танеева[61] также входили в эту молодую банду, которая по воскресеньям и праздничным дням собиралась на Мойке. Раз в неделю г-н Троицкий, модный учитель танцев, приходил нас посвящать в грацию вальса и кадрили. Гибкий, манерный, напомаженный, пахнущий шипром, седеющая борода тщательно причесана и разделена посередине, он приходил подпрыгивающим шагом, всегда в безупречно сшитой одежде, обутый в лакированные лодочки, в белых перчатках, с цветком в бутоньерке.
Моей постоянной партнершей была Шура Муравьева, скорее привлекательная, чем умная. Танцором я был посредственным. Она мило терпела мою неловкость и никогда не сердилась на то, что я часто наступал ей на ноги. Время не изменило нашей дружбы.
По субботам бывали танцевальные вечера у Танеевых. Эти собрания всегда были многочисленными и очень веселыми. Старшая из Танеевых, большая, полная, с пухлым блестящим лицом, совершенно не была привлекательной. Она также не была особенно умна, зато очень хитра и энергична. Найти ей партнера в танцах было нелегко. Никто не мог предвидеть, что эта Анна Танеева, столь необаятельная, проникнет в доверие императорской семьи и сыграет такую пагубную роль. Не без ее влияния совершилось возвышение Распутина.
* * *
В этом возрасте, когда у ребенка все вызывает вопросы, я утомлял расспросами окружающих. Когда я просил объяснить происхождение мира, мне отвечали, что все идет от Бога.
– Но кто это Бог?
– Невидимая власть на небе.
Ответ был слишком неопределенным, чтобы удовлетворить меня, и я долго рассматривал небо, надеясь обнаружить какое-нибудь изображение или откровение, которое бы дало более точное представление о Божественном.
Но когда я пытался проникнуть в тайну происхождения сущего, объяснения, которые мне давали, казались очень неясными. Мне говорили о браке, о святости, установленной Христом. Мне сказали, что я еще очень мал, чтобы это понять, но что позднее сам все пойму. Я не мог согласиться с такими неясными ответами. Оставленный один на один с этими загадками, я их разрешал по-своему. Я представлял себе Бога как Короля Королей, сидящего на золотом троне, среди облаков, окруженного двором из архангелов. И думая, что птицы должны быть поставщиками этого небесного двора, я во время еды оставлял часть кушанья и ставил тарелку на окно. Я радовался, находя ее пустой, считая, что Король Королей принял мое подношение.
Что касается загадки рождения, я ее разрешил с той же простотой. Например, я был убежден, что яйцо, снесенное курицей, было не чем иным, как частью тела петуха, которая тут же вырастала заново, и что аналогичное явление происходит и у людей. Различия, которые я наблюдал у статуй одного и другого пола, и внимательное исследование собственной анатомии, привели меня к этому странному заключению.
Я довольствовался этим до того дня, когда был грубо разбужен действительностью в результате одной встречи в Контрексвилле, где мать была при дворе. Мне было уже двенадцать лет. Я вышел однажды после обеда прогуляться по парку. Проходя мимо источника, я заметил в окне павильона очень хорошенькую женщину, которую смуглый молодой человек крепко сжимал в объятиях. При виде явного удовольствия, которое испытывала эта обнимающаяся пара, новое чувство возникло во мне. Я тихонько приблизился, чтобы рассмотреть этих красивых молодых людей, которые не заметили моего присутствия.
Вернувшись, я рассказал матери о том, что видел. Она, кажется, вздрогнула и поспешила сменить тему разговора. Той ночью я не мог заснуть. Меня преследовало воспоминание об этой сцене. На другой день, в тот же час я вернулся к павильону, но нашел его пустым. Я собрался возвращаться, когда заметил в аллее темноволосого молодого человека, шедшего мне навстречу. Я подошел к нему и неожиданно спросил, будет ли у него сегодня свидание с молодой женщиной. Он посмотрел на меня сначала изумленно, потом рассмеялся и осведомился о причине моего вопроса. Когда я ему поведал, что был свидетелем вчерашней сцены, он сказал, что ожидает девушку в своем отеле вечером, и пригласил к ним присоединиться. Можете представить дрожь, которую у меня вызвало это предложение.
Все устроилось к облегчению моей задачи. Мать, устав, рано ушла, а отец отправился играть в карты с друзьями. Отель, который мне указал молодой человек, был рядом с нашим. Он меня ждал, сидя на лестнице. Похвалив мою точность, провел меня в свою комнату. Сказал мне, что он аргентинец; во время его рассказа к нам вошла его юная подруга.
Я не знаю, сколько времени провел с ними. Вернувшись в свою комнату, я одетым кинулся на постель и заснул мертвым сном. Этот роковой вечер внезапно открыл мне все, что до тех пор казалось загадочным. За несколько часов наивный и невинный мальчик, каким я был до того, оказался посвященным в плотские наслаждения, Аргентинец, которому я обязан этим посвящением, исчез на следующий день, и более я его никогда не видал.
Первым моим побуждением было пойти все рассказать матери, но меня сдержало чувство
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
