сериальных дев. Можно побежать по делам, можно, в конце концов, помыть в очередной раз квартиру. Можно срочно забрать детей от бабушки, чтобы было кем заняться. Можно позвонить мужу, не дождаться ответа и весь вечер придумывать историю, где же он в действительности и с кем. Уже будет не до себя. Сейчас я собственноручно ухудшу качество своей жизни, а потом потребую, чтобы мне помогли ее улучшить.
А можно все-таки попробовать разобраться с тем, что это же тоже я.
Я имею право быть
И когда-то это все было для меня очень значимо. Но сейчас-то что с этим делать? Вот то, о чем мы все время пытаемся говорить в этой книге.
Интеллект – это часть огромного здания под названием «наше сознание». Привычная наша суетная служба обеспечения потребностей занимает в сознании очень маленькую часть, как консьерж на входе в огромный дом. Интеллект – это инструмент, данный нам от природы и очень часто так и ржавеющий за невостребованностью, который помогает не тревожиться, не пугаться и не напрягаться от пробившейся в тишине нашей внутренней жизни. С помощью интеллекта мы можем узнать, какая же у нас, оказывается, интересная жизнь, какие мы необыкновенные, неповторимые и удивительные. Может быть, даже выяснить, зачем мы пришли в этот мир, именно мы, именно такие, какие есть, с тем, что нам дано. Может быть, даже осмыслить то, что мы приобрели, пока бежали в суете по не нами проложенным дорогам.
Автоматические программы поведения, принятые в том или ином социуме, в котором растет и живет женщина, выдают определенную систему установок, стиль поведения, структуру ценностей, опираясь на которые, она должна реализовать главное свое предназначение, главный смысл существования – угодить окружающим и успокоить себя, то есть выйти замуж и родить детей.
Она выполнит смысл биологической программы, продлит род человеческий. Она выполнит социальную программу, то есть увеличит количество населения в родной стране. Если мы сегодня не родим детей, то кто будет нас кормить в старости? И идеальная программа, собственно говоря, тоже здесь присутствует: передача знаний, передача культуры, непрерывность цепи времен, непрерывность цепи знаний, увеличение их тоже реализуется через то, чтобы не прекращался род человеческий.
Три такие могучие силы, объединившись и создавая разную мотивацию, толкают женщину к тому, что она должна так и только так реализоваться, это органично и естественно. Действительно органично, естественно, замечательно, прекрасно. И сама женщина, опираясь на свою природу, вне всего, что ей говорят снаружи, тоже с какого-то момента чувствует потребность, желание родить ребенка как естественную реализацию части себя. Кто вообще с этим спорит? Какая попытка самопознания, попытка проникнуть в глубину собственной души и своего внутреннего мира может грозить разрушением этим программам, этому естественному течению жизни, течению социальной и человеческой жизни? Где в моих предложениях, за которыми стоит декларация права человека, женщины в данном случае, на какую-то часть своей жизни и на собственные решения, на внутреннюю свободу, где за всеми этими декларациями покушение на основы основ? Ни с какой лупой не найдешь. А страх возникает.
Кому надо? Я хочу!
Я размышляла и пришла к такому довольно печальному выводу, что этот страх порожден довольно простым механизмом: очень многое в жизни женщина, и в период индивидуальности, и в период личности, делает не от «хочу», а от «надо». Надо так себя вести, надо себя сдерживать, надо приглушать свою природу, надо помещать себя в какие-то рамки, надо блюсти такие правила игры, вот так надо общаться с мужчинами, так не надо, искренней быть не надо, потому что это опасно, надо подбирать слова… А для женщины это особенно трудно.
Ее спонтанность, внезапность, импульсы, интуитивные прорывы, чувственные всплески, то есть естественные, органичные проявления природы, находятся в области «не надо». Слава богу, если не «плохо». Слава богу, мы пережили все-таки тот период в жизни человечества, когда это было просто плохо. От просто плохо до костра. Что за интуитивное прозрение? Ведьма! На костер! Или просто: «Не надо, придержи язык, не все надо говорить, никому это не интересно. Что может знать женщина!»
Даже Иисус не смог это до конца сломать в мужском мире, выросшем, простите, из классического иудаизма, где женщина вообще живет в очень жесткой загородке всяких «надо», и общение с миром считается гармоничным опосредованно, через мужчин, особенно с миром горним, миром духовным, с миром социальным. Даже Иисус примером Марии Магдалины не сумел это преодолеть, потому что это был единственный пример и его просто вынесли за скобки.
«Социум не Иисус, а ты не Мария Магдалина, чтобы я тут тебя прощал за грехи. Я еще не достиг такого совершенства, как Иисус, поэтому я тебя прощать не буду, я тебя буду судить», – это позиция социума и мужская позиция. Очень удобно: и себя не надо дотягивать до душевной мощи Иисуса, и с окружающими попроще обращаться исходя из потребностей, а не из душевной необходимости.
Огромное количество «надо» вместо «хочу» и самими женщинами в силу потрясающей, гениальной способности к адаптации стало восприниматься как правильное, даже единственно правильное, выгодное, разумное, гарантирующее удачную, успешную, счастливую, спокойную жизнь. И уже совершенно не нужны внешние регуляторы от властей до инквизиторов – сами женщины сами прекрасно объяснят своим дочерям, что детство кончилось и начался этот список «надо», а иначе все будет плохо. Пальцем показывают примеры, которые им кажутся свидетельством этого «плохо», потому что не соблюдали «надо». Естественно, женщина, ощущающая в себе какие-то порывы, чувства, желания, не вписывающиеся в эти «надо», в большинстве случаев ощущает комплекс вины.
Отсюда напряжение. Нашли уже какое-то такое равновесие между «надо» внешней жизни и пришибленной, прибитой, придавленной натурой. А тут предложение подвергнуть все эти «надо», все эти само собой разумеющиеся нормы пересмотру. Не уничтожению, не публичному покаянию, не публичному осуждению, что было бы просто, потому что было бы коллективно, а личному внутреннему пересмотру.
Причем пересмотреть невозможно коллективно. Это можно сделать только наедине с собой, вытаскивая из своего внутреннего, давно забитого шкафа все эти «надо», как старые ношенные вещи, поднимая эти слежавшиеся тряпки чуть ли не до первых детских пинеточек. Иногда еще там же находится и платье, в котором будут хоронить.
Все надо достать, перетряхнуть и посмотреть с одной-единственной позиции: откуда я знаю, что так надо? Когда и почему я поверила, что надо именно так и что следование именно этому «надо» сделает мою жизнь счастливой?
И вы упретесь в перекресток дорог, в выбор: проторенная и привычная и та, неизвестная,
