квадратный стол, накрытый на двоих. Нико уже сварил кофе.
Он пододвинул для нее стул и помог сесть, подал еду.
— Понимаю, если моя квартира кажется тебе меньше раздевалки в больнице. Надеюсь, ты не страдаешь клаустрофобией.
— Не понимаю, о чем ты, почти все мои знакомые живут в таких же условиях. Мне нравится, здесь уютно.
Он бросил на нее взгляд.
— Мне нужно очень мало для жизни.
Поведение Нико начало ее смущать. Сегодня он вел себя отстраненно и даже не поцеловал, когда она села в машину. Его что-то тревожило. Теперь ей казалось, что он умышленно не встретился с ней вчера вечером, дело явно было не в поехавшем расписании. Фауста начала беспокоиться.
— Тем не менее, у тебя есть все, чтобы устроить этот пир. — Она глотнула кофе. — Запеканка выглядит очень аппетитной, но сначала расскажи, что у тебя на уме. Ты изменился, и мне кажется, это не из-за меня или моего охранника, который ждет меня внизу.
Он откинулся на спинку стула с чашкой в руке. Нико пристально глядел на нее:
— Ты права. Я не был до конца честен с тобой.
Ее сердце застучало чаще.
— О чем именно ты умолчал?
— Я рассказал тебе не все о моей жизни.
Она сцепила руки под столом.
— Не понимаю. — Она опустила голову, отчего волосы упали ей на лицо. — Что ты хочешь этим сказать?
— Дело в том, что я никогда не собирался поселиться здесь навсегда.
Ее лицо помрачнело.
— Почему? Ты зарекомендовал себя как хороший врач.
— Возможно, но я разыскиваю своих родственников.
— Это правда?
— Да, и когда я найду их, то постараюсь сблизиться.
— Хочешь сказать, что, несмотря ни на что, ты хочешь знать их?
— Да. Именно так. Когда мы впервые встретились, ты спрашивала, собираюсь ли я устраивать свою жизнь здесь. Мне нужно было сказать тебе, что это временно. Я незамедлительно отправлюсь туда, где я родился, откуда родом моя семья. Это моя цель.
— Я не понимала, что тебе так плохо одному.
Он кивнул.
— Ты не можешь понимать этого. Каждый день внимательно проверяю почту и жду того самого звонка. Что мне позвонят и смогут дать ответы на вопросы, которые я копил годами. Откуда я родом? Кто мой отец? Как он встретил мою маму? Одной ли они национальности? Живы ли? Были ли мои родители женаты, или я просто плод короткой интрижки?
— Нико… — Она покачала головой.
— Я всегда считал, что моя мама была одной из тех несчастных молоденьких девушек, которых использовали, обманывали и бросали. Она забеременела, но была слишком молода, чтобы заботиться обо мне, и была вынуждена отказаться от меня. Это кажется мне правдоподобным. Поэтому я и оказался в приюте. Если это так, то я хочу разыскать ее, заботиться о ней, если она захочет меня знать.
Глаза Фаусты затуманились слезами.
— Нико, я очень тебе сочувствую. Как ты узнал, откуда начинать поиски?
— У меня было только две подсказки. Первая: настоятельница сказала, что я понимал итальянский. Значит, кто-то из моих родителей свободно говорил на нем.
— Логично. Вторая?
— Она смогла назвать точную дату моего приезда в приют, что очень удивительно. Я приехал одновременно с пятью другими детьми. Нас было шестеро, все были одеты примерно одинаково, удивительно, правда?
— И это все? — переспросила она.
— Да, быстрее было бы найти иголку в стоге сена. Поиски дорого стоят. Поэтому я и живу так скромно. Я зарабатываю достаточно, чтобы обеспечивать себя и помогать Анджело, но много денег трачу на расследование. Пока все безуспешно, мне приходится расширять радиус поиска.
— Где ты искал?
— Я приехал сюда, потому что думал, что стоит начать поиски в Домодоссоле.
— То есть просто так ты бы здесь не оказался?
— Нет.
Она снова печально покачала головой:
— Мы бы никогда не встретились.
— Мне тоже неприятно об этом думать. — Он накрыл ее руку своей. — Но поскольку твоя страна находится на северо-западе и к тому же лишь в двух часах от приюта, меня это обнадежило. Родители могли жить неподалеку до того, как отдали меня в приют. К сожалению, все оказалось тщетно — их не оказалось ни в Бьелле, ни в Турине. Сейчас я ищу их в другой области. Скорее всего, я родился где-то на северо-востоке Италии, может быть, в Австрии или Словении. Но пока не появилось, ни одной стоящей зацепки. Теперь я рассматриваю любую страну, где говорят по-итальянски. Я отказываюсь сдаваться.
— Ты — потрясающий человек.
— Почему? Потому что хочу знать своих родителей?
— Нет, потому что не позволяешь ничему встать у тебя на пути.
Он допил кофе.
— Анджело считает, что глупо тратить столько сил и средств ради того, чтобы найти родителей. Как-то он сказал, что мне не суждено узнать их, что я должен смириться.
— Пусть, он не знает, что у тебя на душе. — Ее замечание показалось ему удивительно проницательным.
— Ты права. Я никогда не остановлюсь. Энцо поддерживает меня, в том числе финансово. Он хочет помочь.
— Очень благородно.
— Это так. Если я разыщу своих родителей и они будут жить неподалеку, я останусь здесь навсегда и продолжу работать в больнице. Но мои безуспешные поиски говорят об обратном, видимо, я родом откуда-то издалека.
— Но ты не знаешь этого наверняка!
— Это правда. Мне нужно, чтобы ты понимала главное: если я найду их, кто бы они ни были, где бы они ни жили, я сразу же отправлюсь за ними. Если они захотят знать меня, я оставлю эту работу и эту страну. Принимая это во внимание, я думаю, что нам не стоит продолжать отношения.
Она шумно вздохнула.
— Почему ты так думаешь? — Она отпрянула. Он говорил всерьез, она видела это в его глазах.
— Фауста, не смотри на меня так. Я не могу обещать тебе завтра. Меня может не быть здесь уже через месяц, или я останусь на год, два, пять лет. Каждый день я оплачиваю услуги сыщиков. Я живу одним днем и никому такого не пожелаю.
Она подалась к нему.
— Почему ты не можешь остаться здесь, со мной? Почему тебе так важно сразу сорваться с места и ехать в неизвестность? Если ты хочешь наверстать упущенное время с родителями, почему просто не навещать их так часто, как это потребуется? Ты можешь делать это, не переворачивая свою привычную жизнь с ног на голову, — возразила она. — И мою тоже…
Он ответил не сразу. Нико отпустил ее руку и поднялся.
— Идем, сядем в гостиной. Там мы сможем сесть удобнее и продолжить разговор.
Я должен объяснить, почему не хочу оставлять
