Он отстранился, и во взгляде теперь читалось недовольство и осуждение.
– Я спрашивал себя, где отец тебя раскопал... – хмуро произнёс Дэн, отпуская Анечку. – И теперь понимаю — действительно, раскопал.
«Ты оскорбил меня, подставил, дергал за волосы и издевался! По-твоему, это должно возбуждать и вызывать привязанность?!» – хотела выпалить Анечка, но сдержалась. Она ведь вовсе не стремилась к тому, чтобы Дэн изменился в лучшую сторону и влюбил её в себя. Да и его привязанность — ни к чему.
– Ты совсем замерз, – заметила Анечка, глядя на чуть побледневшие губы. Дэн действительно оделся довольно легко для продолжительных прогулок по улице. Впрочем, как и она. – Прими горячий душ, я пока сделаю тебе чай.
Тот только хмыкнул в ответ и отправился в ванную, Анечка же пошла на кухню. Что-то странное происходило между ними прямо сейчас. Сволочь и гад вел себя почти нормально — но она ему, конечно, больше не верила.
– Полотенце! – в приказном тоне разнеслось по дому, и Анечка вздрогнула.
Вспомнила, что вытерлась единственным висевшим в ванной полотенцем, перевесила его на сушилку — и отправила в стирку все, что нашлись в корзине для белья. Дэн, конечно же, не преминул использовать этот её промах — и вовсе не потому, что не знал, где стоит комод. Заглянув в комнату, Анечка открыла нужный ящик, выудила большой махровый сверток — и тут же отправилась в ванную.
– Долго тебя ждать?! – возмутился Дэн, недовольно упирая одну руку в бок, а вторую протягивая за полотенцем. Несмотря на полное отсутствие одежды и стекавшую с волос воду, выглядел он довольно грозно, поэтому Анечка быстро протянула ему то, что он просил, и отступила на шаг.
Пока Дэн вытирал голову, она беззастенчиво разглядывала его при свете, вынужденно вспоминая о крупной ссоре в свой день рождения. Серьезная размолвка по её инициативе произошла полгода назад... и ни одного поцелуя с тех пор. До дня свадьбы и сегодняшнего вечера.
– Что, нравится вид? – нахально поинтересовался Дэн, повязывая полотенце на бедра. Не заметить такое пристальное внимание было невозможно.
– Чем ты занимался? – не смутившись, спросила Анечка.
– Вольной борьбой, – ответил он, пальцами зачесывая влажные волосы назад.
Плохо, очень плохо... Дэн мало того, что физически сильней... с такими навыками вырваться из его рук будет еще сложнее.
– А почему бросил? – продолжала допрос Анечка. С ума сойти, они нормально разговаривали! Дэну нравилось подобное внимание к собственной персоне, а она получала крохи такой важной сейчас информации.
– Мать умерла, отец про меня резко вспомнил. Не до этого стало, – равнодушно отозвался он.
Что-то задело в этой фразе. Судя по всему, не только с Волковым-старшим у Дэна не сложились отношения. К маме он тоже теплых чувств не питал.
Анечка незаметно вздохнула, невольно вспоминая своё безрадостное детство.
– Ой, не надо этих сочувствующих гримас... – скривился Дэн, заметив, как она погрустнела. Но Анечка только отрицательно мотнула головой:
– Я завидую. По крайней мере, ты видел своих родителей.
Дэн раздраженно хмыкнул.
– Лучше б не видел. Им не было до меня никакого дела.
– Но ты был сыт и одет, разве это для тебя ничего не значит?
Между темных бровей Дэна пролегла глубокая морщина. Он угрюмой скалой шагнул к Анечке.
– А по-твоему, этого достаточно? – произнёс он с вызовом, но почему-то не повышая голос, как прежде. – Всё, что тебе надо — это еда и уход, как домашней зверюшке?
Анечка грустно улыбнулась и опустила взгляд. Ему не понять, потому что он с этим не сталкивался.
– Знаешь, когда у тебя болит живот от голода, отсутствие любви и понимания — последнее, что тебя тревожит.
Дэн прищурился, будто пытался рассмотреть её получше.
– Откуда тебе это знать?
Хотел подловить, но не вышло — у неё в жизни много было подобных эпизодов.
– Женщина, что растила меня, – отозвалась Анечка, – часто лишала еды за малейшую провинность. Или заставляла придерживаться строгого поста. Считала, что это пойдет мне на пользу.
– Не пошло. – Тяжелая ладонь опустилась ей на макушку и слегка потрепала распущенные волосы, заставляя невольно сжаться. Но в этот раз Дэн больно не сделал. – Бледная, худая, только грудь да плечи торчат. Поэтому ты продалась мне? Чтоб не голодать больше?
Сказано было без злости или ехидства, но от этих слов почему-то ком застрял в горле.
Анечка медленно подняла взгляд на Дэна.
– Я не продавалась тебе, – хрипло выдавила она. – Я твоя жена, но не собственность.
– Странно как-то получается, – Дэн опустил ладонь, безучастно погладил Анечку по щеке. – Моя жена — но не моя? Послушная, зависящая — но не собственность?
Анечка прикусила губу, понимая, по какой опасной грани они ходят. У скромной и тихой девушки, которую дядя проиграл в карты, действительно не было пути назад. А вот она совсем не боялась остаться одна.
– Человеком нельзя распоряжаться как вещью, даже если он от тебя зависит, – уверенно произнесла Анечка. – Ты можешь командовать, только пока это обоих устраивает.
Дэн непонимающе нахмурился.
– То есть тебе это нравится? – переспросил он. – Ты что, из «этих»?
– Вовсе нет, – Анечка даже немного обиделась. – Мне нравится делать тебе приятно. Я хочу, чтоб муж был счастлив — это же так естественно.
Дэн глубоко задумался. Что-то в её логике казалось ему странным и новым. Кто-то желает ему счастья? Да ещё просто так, без какой-то выгоды для себя? С чего вдруг? Анечкины слова вновь разбились о жизненный опыт.
– Ну, если нравится — сделай приятно, – ухмыльнулся Дэн, проведя подушечками пальцев по её губам и распуская узел полотенца. – Это же так естественно.
Анечка шокировано захлопала длинными ресницами.
– Что сделать? – выдавила она.
Дэн популярно объяснил — и Анечка, позеленев и зажимая рот руками, выскочила из ванной комнаты и кинулась в туалет.
