— Вы целы! — вместо приветствия воскликнул Лонгсдейл, и долг вежливости взял на себя пес, приветливо помахав хвостом. — Рейден мне доложил, но, скажите, вас не оцарапали? Не укусили?
— Нет, к счастью, я держал их расстоянии револьверного выстрела. Я собираюсь в театр. Вы со мной?
— Да, — Лонгсдейл недоуменно нахмурился: — Но зачем? Джозефа Темпла убили вампиры.
— А мог кто-нибудь подчинить их себе? Чай, не ифрит, а?
Консультант задумался. Натан вышел из кабинета и запер дверь. Ведьма караулила на лестнице и без спросу двинулась следом за комиссаром, не спуская с него глаз. Черт знает что!
— Вообще это возможно, — сказал Лонгсдейл. — Для меня, — подчеркнул он, и Натан изумленно вздрогнул:
— Для вас?!
— Я могу подчинять себе примитивную нежить. Но я, как вы понимаете, не совсем типичный обыватель.
Комиссар надолго погрузился в размышления, пока они садились в экипаж, Джен взбиралась на козлы, щелкала вожжами и направляла гнедую пару к театру.
— Вы подозреваете, что это сделал кто-то из вас? — наконец спросил Бреннон. — И потому так вокруг меня скачете?
— Нет! — вскричал Лонгсдейл. — Никто из консультантов не станет…
— С чего вы так уверены? Вдруг кто-нибудь свихнется? Или передумает и сменит сторону? А?
— Это невозможно, — твердо сказал Лонгсдейл. — Консультанты не могут заключать союзы с нежитью и нечистью.
— Почему? Что вам мешает?
— Потому что это нельзя.
— Отчего нельзя? Вам кто-то запретил? Каким образом?
— Нельзя, — повторил Лонгсдейл. — Мы охотимся и убиваем. Не договориваемся, не защищаем нежить и нечисть. Никогда.
— Неужели вы так уверены, что никто из ваших коллег не переметнется — ради выгоды, скажем?
— Нет. Никогда. Никто из нас.
Комиссар пристально на него посмотрел и отстал. Порой ему казалось, что кто-то намерено внедряет в головы таких консультантов некие блоки, которые не позволяют им делать элементарные для других вещи — например, интересоваться своим же прошлым. Если, конечно, кто-то и впрямь делает таких охотников из людей. А Натан так и не смог найти подтверждения этой идее. Иногда она казалась ему совершеннно дикой, но иногда — как сейчас — он глядел на Лонгсдейла и думал, что в ней есть смысл…
— Вы считаете, что кто-то натравил бааван ши на Темпла? Но зачем?
— Из каких-нибудь шкурных соображений или по причине острой личной неприязни, — ответил комиссар. — А вы что считаете?
— Я считаю, — процедил Лонгсдейл, — что бааван ши не полагается быть настолько живучими, чтобы удирать от меня по крышам ясным днем.
— Погодите! Вы же в своем отчете написали, что настигли…
— Конечно, настиг! За кого вы меня принимаете? Я профессионал, и с двумя в театре разобрался. Я о том, что солнечный свет смертелен для вампировидных низшего класса. Для всех — кроме этих двух.
— Вот оно что, — пробормотал Бреннон. — Вы убили двух вампирок, но одна все-таки уцелела…
— Я зачистил их логово, — покачал головой консультант. — Это обычная процедура: после охоты уничтожается логово. Театр был чист и защищен амулетами, заклятиями и геронами. А вчера, — сквозь зубы закончил Лонгсдейл, — от них уже не осталось и следа.
— Разве вы не должны были почувствовать, что кто-то разрушает вашу защиту?
— Я почувствал, но был за чертой города — у меня возникла срочная работа на кладбище в заброшенной деревне. Я успел вернуться к приезду полиции и осмотреть тело. Джен уже ехала за вами, так что… проклятие! Мне следовало остаться и караулить у театра! Я бы взял этого типа на месте!
— Вы же не знали.
— Не знал, но должен был сразу понять! Бааван ши не принимают солнечные ванны в летний полдень, и я обязан был выследить, откуда у них взялся иммунитет к солнечному свету!
— Как вы узнали, что они за мной проследили?
— После охоты я отправил к вам домой Джен, она учуяла их следы. Странно. Это нехарактерное поведение для низших вампировидных. Слишком осознанное.
Экипаж остановился перед театром. Старик-привратник оклеивал черным кантом афиши. Бреннон потер баки.
— Что вы будете делать? Я про безопасность театра.
— Посмотрим, — отозвался Лонгсдейл. — У меня есть пара фокусов в запасе.
«Может, его вообще закрыть? — подумал комиссар. — Попутно проверить всех сотрудников насчет контакта с магией — наверняка гадит кто-то из своих».
Пес первым поднялся по ступенькам. Проходя мимо серых колонн, Бреннон заметил старые следы от шрапнели и пуль. Их намеренно сохранили, и, когда Натан подошел к медной табличке рядом с дверью, то понял почему. Оглядевшись, комиссар нашел и мемориальную доску из черного мрамора.
— Здесь когда-то погибло немало людей, — заметил Бреннон. Пес погладил лапой мрамор. — Я не участвовал в боях за эти кварталы, только слышал, как их обстреливали.
Лонгсдейл приложил ладонь к стене и прикрыл глаза.
— Удивительно, — пробормотал он, — как мало в Блэкуите нежити и нечисти, если учесть, сколько людей погибло тут совсем недавно.
Комиссар кашлянул:
— Это из-за миссис ван Аллен?
— Да. Эти вампировидные тоже зародились не здесь, а пришли откуда-то со стороны, — Натан уже хотел спросить, как вампировидные вообще зарождаются и почему, но консультант открыл глаза и деловито сказал: — Однако здание тут не при чем. Оно не является дурным местом, если вы об этом.
— Интересно, почему? Вон же сколько погибших. Как вообще можно разобраться, почему одно место делается дурным, а другое — нет?
Лонгсдейл прочел текст на медной табличке и ответил:
— Возможно, в данном случае потому, что этот дом стал укрытием и защитой для множества людей. Они уцелели. Поэтому причина появления вампиров не в этом здании. Если бы я догадался выследить их, узнать, откуда они пришли…
— У вас будет шанс, — Бреннон потянул массивную дверь за длинную витую ручку. — Одна-то еще вполне себе здравствует. Имейте в виду, Фарлан будет не в восторге от нашего визита.
В фойе появился стол, утопающий в цветах, за которым едва был виден портрет Темпла. Несколько человек, мужчин и женщин, тихонько перешептывались поодаль; директор театра, опираясь на трость, стоял перед столом и смотрел на портрет тяжелым, печальным взглядом. Наконец, вздохнув, Фарлан отвернулся и увидел комиссара с консультантом.
— Добрый вечер, — холодно сказал директор. — Чем обязан?
— Соболезнуем, сэр, — Бреннон кивнул на портрет. — Вы дружили?
— Я знал Джозефа Темпла всю жизнь. Хотя дружить с ним было нелегко, он всегда был там, где нужно быть в трудную минуту. Это все, что вы хотели узнать?
