чем побаловать всех причастных
Но сусловский куратор, видимо, решил ко всему хорошему еще и воспитательной работой заняться. Ибо задал вопрос в продолжение нашего прошлого разговора.
— Внезапно вспомнили, что у дамы день рождения? Или успели провиниться?
— Собираюсь предложение делать, — я увиливать не стал, один хрен узнают.
— Андрей, я ведь вам говорил... Опасное это дело. Неизвестно чем обернется.
— То же самое можно сказать о любом поступке человека. Никто не в состоянии предугадать все последствия. И я не пойму, чем вам так не угодила моя потенциальная жена? Мало ли евреев в правительстве? В научной среде? А среди физиков-ядерщиков русских, как мне кажется, и вовсе меньшинство. Может, жена-еврейка будет той самой песчинкой, что сможет склонить мнение Нобелевского комитета по медицине на нашу сторону, а?
Тут я не выдержал и засмеялся. Это разрядило обстановку.
— Далеко вы заглядываете, однако, — хмыкнул Юрий Геннадьевич — Ну если с такой точки зрения...
— В Цюрихе многие говорили об этом как о деле решенном. Солк лично обещал подать нас с Морозовым! Понятно, что не в этом году дадут, и не в следующем. Но спустя лет пять — очень вероятно.
— Ладно, будем считать это вкладом в будущее, — куратор вытащил пачку фиолетовых четвертных, протянул мне талон в Ювелирторг. — Это на весь восемьдесят второй год. Больше поступлений не будет.
— Я все понимаю.
— А вот задачи будут. Мне нужно знать, что говорят о Райкине в ЦКБ и вообще обстановка вокруг него.
— Для чего?
— Андрей! — Юрий Геннадьевич нахмурился. — Не стоит задавать лишних вопросов.
Потом куратор смягчился.
— Ладно, в первый и последний раз. Театр Райкина хотят отправить на международные гастроли. Но с ним лично есть трудности. Михаил Андреевич хочет разобраться в вопросе.
Ага, запретить и не пущать. Ладно, молчание — золото.
Я покивал, пообещал все разузнать, мы пожали друг другу руки и разошлись как в море корабли.
А заказик к годовщине Октября мне достался. Три увесистых пакета, издающие будоражащие воображение бульканье, позвякивание и шелест, громоздились на заднем сиденье.
* * *
Вечером погрузились в машину и поехали к Азимовым. Там только не хватало духового оркестра и группы пионеров с цветами. Впрочем, букет у нас был, я умудрился купить хризантем. Это вам не гвоздички убогие, настоящий цветок, до Нового года стоять будет, только воду менять надо! Конец рекламного объявления от торговца с рынка.
Естественно, и из заказа тоже кое-что взято было. Под неодобрительные потаенные вздохи Феди, почему-то решившего, что и он тоже хозяин всех привезенных мной плюшек, Аня консультировалась с мамой, что еще подвезти к столу. Пришлось развлекать его пересказом фильма «Мюнхен». Под конец муж матери, к арабам относящийся как к натуральным дармоедам, спросил, сколько же осталось целей. Услышав, что три, он удовлетворенно кивнул. Но тут же бросил взгляд на немалую сумку, которую мы собирали Азимовым. Пришлось вспоминать о поисках и похищении Эйхмана. Это ему вообще на «ура» зашло. Я даже начал опасаться, что он приступит к поиску еврейских корней с целью совершить алию и на месте завербоваться в Моссад. Шутка, конечно, но я вроде обезопасил наши посиделки от косых взглядов и антисемитских прибауток.
* * *
Стол по лучшим советским традициям слегка прогибался под закусками. Что не помешало дамам уже втроем пойти что-то еще срочно дорезать и добавлять. Мы же мужской компанией расположились в креслах и Азимов на правах хозяина начал кормить нас байками из жизни физиков, из которых можно было сделать вывод, что цирк сильно проигрывает ученым в части зрелищности.
Я от спиртного отказался, спрятавшись за рулем. А Азимов с Федей по сотке накатили, прикрываясь «тренировкой организма». Короче, глаза заблестели, языки развязались. Отлично всё пошло. Ничего не предвещало, как говорится. И потому свершившееся стало полным сюрпризом для собравшихся.
Я дождался третьего по счету тоста, сокращенно названного Федей ЗПЗД, что в переводе на непитейный значит «За присутствующих здесь дам», и я решил, что пора. Пока дело не дошло до песняка и раздела коллектива на обсуждающие что-то свое мелкие группки. А ведь есть еще угроза показа семейного альбома! Вот тогда точно опоздаю. Так что я встал и попросил подождать, ибо имею дополнение.
— Алаверды, значит, — сказал Федя, с опаской глянувший на меня. — Ну давай.
— Уважаемые собравшиеся, — я поднял фужер с яблочным соком, — именно сегодня я хотел бы просить Аню выйти за меня.
Тут я решил выпендриться и стать на колено. Но чуток не рассчитал и попал ногой под буфет. В ужасно неудобном для себя положении я всё же вытащил из кармана кольцо и подал его подруге. До чего же быстро у человека может меняться цвет лица. Какая-то странная вегетативная реакция.
— Я согласна, — наконец сказала она. — Давай помогу тебе выбраться, пока мебель рушиться не начала.
Остальные же изображали любительский театральный кружок на репетиции знаменитой немой сцены из финала «Ревизора». Первым отмер Азимов-папа.
— Ну, раз такое дело, тост меняется. За ответственные решения. Даночка, дорогая, посмотри, что там с субботами в ноябре следующего года.
Дана Борисовна, ничуть не удивившись, притащила перекидной календарь, нашла нужную страницу.
— Шестое, три...
— Всё, дальше не надо. Предлагаю свадьбу сыграть шестого ноября. Потом просто тринадцатое, сами слышали.
— А что так долго-то? — спросила Панова недоуменно.
— А просто за год они определятся, надо это им, или так, чисто для постели, — разъяснил Азимов. — К тому же проблем с распределением у Андрея, как я понимаю, нет, и спешить не надо.
— А если... ну... — не сдавалась моя сторона.
— Вот если ну, тогда и будем думать. Сейчас же еще не? — посмотрел он на нас.
Я к тому моменту освободил ногу из заточения, оставив в жертву буфету тапок, за которым планировал вернуться чуть позже. Аня мотнула головой, отрицая любой намек на беременность.
— Выпить сначала надо, а потом такие мелочи обсасывать, — влез Федя. И это оказалось самым мудрым решением.
И все выпили. И еще раз, потому что событие такое не каждый день случается. И в третий — для закрепления результата.
В принципе, я был не против. Поживем так, потом и свадьба. Главное, что Аня согласна, а штампик в паспорте — полная ерунда, для большей уверенности подруги. Если, конечно, не придется в гостинице селиться или передачки
