— Свадьбы не будет, — сказала я.
Молчание.
— Слышишь, что я говорю?
— Слышу.
— И что ты думаешь?
— Ты уверена, что хочешь этого?
— Да, уверена.
По правде говоря, я не была уверена на все сто, но сейчас впервые представила себе, что это такое — порвать надежные узы, которые связывают меня с Дексом, и начать новую жизнь. Может быть, свою роль сыграло и то, что я увидела Маркуса с другой и поняла, что у нас с ним ничего не получится, если я не сделаю, наконец, выбор. Может быть, меня тронуло выражение его лица в ванной — эти печально опущенные темные брови. Может быть, поразило слово «любил» из его уст. Или же просто события приняли такой оборот, что мне больше ничего не оставалось. Иначе все могло рухнуть.
Несколько секунд спустя мы уже занимались любовью. Не предохраняясь.
— Мне надо идти, — наконец выдохнул Маркус.
— Еще минутку, — сказала я, прижимаясь к нему. — Нет. Хватит.
Тут я принялась за дело с удвоенным усердием, совершенно не думая о том, что, принимая во внимание мои критические дни, это, наверное, самый опасный период.
— Что ты делаешь? — крикнул он. Глаза у него округлились. — Хочешь забеременеть?
В ту минуту это мне показалось потрясающей идеей. Прекрасное разрешение вопроса.
— А почему бы и нет?
Он улыбнулся и сказал, что я спятила.
— Я без ума от тебя, — ответила я.
— Больше никогда так не делай, — сказал он.
— Ладно, строгий папочка, — отозвалась я, хоть мне тогда и в голову не пришло, что мы сумели-таки добиться результата совместными усилиями. Много раз, особенно в колледже, бывало так, что я забывала принять таблетки и не предохранялась. Но так и не забеременела. Честно говоря, отчасти я вообще не верила, что способна забеременеть. И это меня устраивало. Когда придет время, я полечу в Китай или в Камбоджу и усыновлю ребенка. Как Николь Кидман и Анджелина Джоли. Короче говоря, я буду светской мамочкой с идеальным телом, не испорченным родами.
— Это не смешно, — сказал Маркус и опять улыбнулся. — Ну, сделай что-нибудь — подмойся или сходи в туалет, я не знаю…
— Ни за что, — ответила я, поджимая ноги. Моя школьная подружка Аннелиза говорила, что всегда так поступала, когда они с мужем пытались зачать ребенка. — Пусть твои сперматозоиды делают свое дело.
Маркус засмеялся и чмокнул меня в нос.
— Ты сумасшедшая!
— Да, но ты ведь меня любишь. Скажи это еще раз.
— Еще раз? Я и одного раза не говорил.
— Ты почти сказал. Скажи еще раз!
Он вздохнул и нежно посмотрел на меня:
— Я действительно вроде как тебя люблю. Хоть ты и сумасшедшая.
Я победно улыбнулась — Маркус сломался. Он будет к моим услугам, как только мне захочется. И все последующие дни я маялась, ожидая знака свыше, ну хоть какого-нибудь знака. Декс или Маркус? Свадьба или любовь? Безопасность или приключения?
А потом, в начале сентября, за неделю до свадьбы, я, наконец, получила ответ на вопрос. Две параллельные розовые полоски на индикаторе — положительный тест на беременность.
7
— И что это значит? — спросил Маркус, когда я появилась из ванной с пластиковой полосочкой в руке. Он ждал меня на диване, листая спортивный журнал.
— Это значит, что ты скоро станешь папой.
— Быть такого не может.
— Может.
— Ты шутишь?
— Нет. Я беременна. Маркус откинулся на спинку дивана и закрыл журнал. Я села рядом, взяла его за руки и замолчала. Может, он меня обнимет. Нежно прикоснется. Заплачет.
— И… ты уверена… что он от меня?
— Да, — сказала я. — Между прочим, это обидный вопрос. Я не занималась любовью с Дексом уже… в общем, давно. Ты это знаешь.
— Ты уверена? Ни разу за этот месяц? Дарси, сейчас не время врать.
— Уверена, — твердо сказала я. Так оно и было, слава Богу.
Я вспомнила школьного приятеля — Итона, белокурого, голубоглазого, который женился на своей подружке Бренде, когда она забеременела.
Она тоже была блондинкой. В положенный срок она родила смуглого мальчика с глазами цвета шоколада. Нам с Рейчел было очень жаль Итона — в основном из-за того, сколько унижений ему пришлось перенести, пока длился бракоразводный процесс. Но мне сейчас было не лучше, чем Бренде. По понятным причинам я нашла в ней родственную душу. Она тоже играла не по правилам. Знаю, как она должна была страдать в течение всех девяти месяцев, молясь, чтобы ребенок родился похожим на мужа, а не на того эскимоса, с которым она переспала в каком-нибудь ледяном иглу. Ожидание всегда невыносимо. Меня начало тошнить, как только я об этом подумала. Как хорошо, что мы с Дексом не занимались любовью по меньшей мере месяц. Я уверена, что ребенок от Маркуса.
Я положила тест на кофейный столик и взглянула на две розовые полоски.
— Да, — сказала я, и у меня закружилась голова. — Результат положительный. Раньше никогда ни одной полоски не было… хотя и много раз приходилось проверяться.
— Может быть, проверишь снова? На всякий случай? — спросил Маркус, вытаскивая из сумки другую упаковку. — Я купил еще вот эти.
— Едва ли можно ошибиться несколько раз подряд, — сказала я. — Это почти точно такой же тест.
— И все же попробуй, — ответил он, снимая обертку с индикатора. Я тяжело вздохнула и пошла в ванную за кружкой, в которую собирала мочу.
У Маркуса отвисла челюсть.
— Ты пописала в эту кружку?
— Да. И что?
— Это моя любимая кружка. — Он поморщился.
— Подумаешь, просто вымоешь ее. Ты что, не слышал, что моча абсолютно стерильна?
Маркус сделал гримасу.
— И с каких это пор ты начал заботиться о гигиене? — спросила я, намекая на бардак в его квартире.
— Больше никогда не смогу из нее пить, — проворчал он.
Я закатила глаза и сунула второй индикатор в его бесценную кружку. Потом медленно вслух досчитала до пяти, вынула его и положила на столик рядом с первым.
Маркус следил за секундной стрелкой, пока я не сказала:
— Появился крестик. Это значит, что результат положительный.
— Дай взглянуть, — сказал он. Не моргая и как будто окаменев, Маркус рассматривал индикатор и сравнивал его с диаграммой на дне упаковки. — По-моему, он получился гораздо бледнее, чем там нарисовано.
— Все равно, это то же самое, — ответила я. — Подумай сам, ведь нельзя же быть беременной более или менее. Прочитай инструкцию.
