руки и серьезно сказал:
– Я подумал. Я приеду к вам. Сезон закончится, и приеду.
Сердце мое глухо стукнуло и остановилось.
– Ты не шутишь?– прошептала я, потеряв от волнения голос.
– Нет, если ты, конечно, не шутила с приглашением,– так же серьезно ответил мужчина.– Ты, и правда, меня примешь?
– Любого. И буду ждать из командировок, и волноваться, и любить тебя, – слова лились из меня неконтролируемо, ведь раньше про любовь между нами не было сказано ни слова. Я все-таки не сдержала слез, но это были светлые слезы счастья: мы не расстанемся навсегда, мы сможем быть вместе.
Алексей собирал их губами, не в силах отвечать.
Такой накал чувств, как у нас в тот момент, бывает в жизни лишь раз, и то не у всех, а если очень повезло. Мы просто прильнули друг к другу, наши сердца бились в унисон, а души пели. Песни душ сплетались и расплетались, создавая свою лучшую мелодию. Мы молчали, боясь неосторожным словом нарушить это таинство душ и тел.
Темнело, и Алексею пора было уходить. Я и сама понимала, что Виктор один не справится в кризисной ситуации.
Поцелуй на прощанье затянулся, но все же мы вынуждены были оторваться друг от друга. И мой спасатель ушел в темноту, а я вернулась по кромке парка в общежитие. Теперь я никогда не забуду, где находится наша беседка.
А вскоре родители Павлика привели Владика, мы распили бутылку сухого вина на прощание, и я, наконец-то, стала собираться. Иногда я доставала блокнот и прижимала к губам страничку с номером телефона Алексея, она была словно ниточка, протянутая между нами. А значит, мы не расстались окончательно.
День четырнадцатый и последний
Наутро мы покинули любимый Приморск. Нам еще долго-долго надо было ехать на поезде домой, чтобы мне в понедельник выйти на работу. Отпуск прошел.
P.S. На этом Курортный роман можно считать законченным. Сказка должна оканчиваться хорошо. Но в основе моего повествования лежит быль, а жизнь всегда вносит свои коррективы в наши планы.
Часть II. World news
В свой дом мы с мужем въехали еще молодоженами. Квартиры давали от работы мужа молодым специалистам, поэтому соседи были примерно одного с нами возраста. Через год мы вместе катали коляски и передружились между собой. С тех пор все беды и радости жильцы нашего дома делили на всех. Конечно, время шло, кто-то съезжал, кто-то заселялся, но костяк оставался тот же. Моими ближайшими подругами по дому стали Люся и Марина, мамы друзей Владика. Вместе мы пережили девяностые годы, когда в одночасье ликвидировали место, где работали наши мужья, и жить стало не на что. Мужики дружно ударились в депрессию, ища выход из положения на дне бутылки. Мы из декретов вышли кто куда смог, и стали тянуть семьи. Доходило до того, что у кого были деньги, тот и готовил на три семьи. То Марина принесет кастрюлю борща, то Люська напечет пирогов, то я нажарю котлет. Так и пережили сложные времена. По праздникам собирались большие компании, а в будни всегда рядом были Марина и Люська. Первой не выдержала Люська, выгнав своего алкоголика. Через несколько лет пришел мой черед. Но Марина еще держалась, они с Русланом были красивой, породистой парой. Марина боролась за мужа. И иногда выходила победительницей. Мой Толик спился так быстро и окончательно, что из руин там уже поднимать было нечего. А сильный организм Руслана не сдавался, мужчина даже работал.
Подруги встретили нас у подъезда, помогли донести чемодан и заполошно стали пересказывать местные новости. Вскоре подошли мама с братом. Привычный мир крутился вокруг нас, но я смотрела на него словно со стороны. Кресло: будет ли в нем удобно Леше по вечерам читать? Шкаф: хватит ли там места для его вещей? Дверь в ванную: надо ли заранее починить сломавшуюся ручку, или мужчина приедет и сам сделает? Мама: стоит ли ей рассказывать о моем предложении Алексею поселиться у нас? Ну, тут однозначно – не стоит. Иначе в день его приезда, у дома соберется толпа из несколько сот знакомых, смотреть, кого это там Лилька привезла. Подруги: им точно расскажу, но вечером.
Все расселись за столом, на который я поставила южные фрукты и конфеты.
Возвращение домой, где тебе рады, всегда праздник. После чая Владик с друзьями закрылся в своей комнате, ему надо было раздать им ракушки и рассказать, что он подружился с настоящими спасателями и помогал им патрулировать пляж.
Подруги разошлись, пообещав вернуться вечером. А я, начав разбирать вещи, поняла, что уже скучаю. Парео напоминало мне о пляжном кафе, синее платье с молнией на спине – о первом визите моего спасателя, кроссовки – о походе за мидиями, а выходное платье – о прогулке в парке и поцелуях в беседке. Я прижала платье к лицу, и мне показалось, что оно еще хранит запах нагретого солнцем мужского тела. Поэтому разбор вещей затянулся и, когда вернулись подруги, им пришлось выдергивать меня из мира грез, куда я погрузилась. Хорошо, Марина принесла сковородку жареной картошки, а Люська тефтели. Из еды в моем доме были только южные помидоры и бутылка "Массандры".
Я только сейчас догадалась, наконец, послать мальчишек в магазин за продуктами первой необходимости. Грезы грезами, но мне с утра на работу. И Владику надо завтра что-то есть.
Это было не первое лето, которое сыну придется сидеть одному, без присмотра. Когда Владик был маленький, я пристраивала его на каникулах свекрови, но сейчас там жил его вечно бухой папочка. Моя мама тоже работала. Ей надо было содержать мужа и сына, который еще учился. Отчим работал, но от запоя до запоя, соответственно ему и платили. А кушать он хотел каждый день.
Хорошо у нас с Люськой была Марина, у которой был длинный отпуск: в будни днем она кормила обедом троих наших мальчишек и решала их проблемы, если они возникали. Городок у нас тихий, провинциальный, дети гуляют сами по себе и набираются опыта. Вот так мы и жили.
Вечером мы сели своим тесным женским кружком, и я начала рассказ. Все еще было так свежо, что я словно вновь переживала свой курортный роман. Девчонки заслушались. Марина сидела, мечтательно подперев кулачком щеку и подавшись чуть вперед, словно ловя каждое мое слово. А Люська, со своей обычной скептической гримасой, наоборот, сидела, откинувшись, всегда готовая к обороне. В моей жизни подруги играли роли хорошего и плохого
