Если отец и научил его чему-то хорошему, так это ценить старую добрую классику. Как сшитый на заказ у портного костюм — единственный в своем роде, итальянскую обувь из натуральной кожи и хороший шотландский виски к кубинской сигаре, не говоря уже о тысяче прочих мелочей, которые вместе создают оригинальную картину, а не дубликат чего-то, что стремятся заполучить все. Даже бороду Викензо Гвидиче опустил задолго до того, как она вошла в моду, с одной-единственной целью — лучше скрывать эмоции на своем лице, и носил ее не модно подстриженной, а густой и длинной, как и подобает настоящему мужчине. Только, в отличие от Красавчика, как называли в народе его легендарного отца, предпочитающего самых развратных шлюх, Викензо и в женщинах наслаждался элегантной невинностью, а его жена, всем своим видом, неважно, одета она в дорогое платье жены Дона или простой сарафан дочери Капитана, являла собой самую сладкую непогрешимость. Неудивительно, что он никак не мог выбросить из головы фантазии о ней. К сожалению, прежде чем она перестанет дрожать от страха при каждом его движении, придется приложить немало усилий и терпения, чем он, к сожалению, был не особо одарен, хотя и учился этому качеству годами.
Когда они, наконец, подъехали к дому, он вышел первым и помог Бьянке выйти из машины, с удовлетворением отметив, что она больше не колеблется, прежде чем подать ему руку, и направился вместе с ней к входной двери. Но, как только они оказались в холле, девушка, вдруг, опустила глаза в пол, прерывисто дыша и не глядя по сторонам. До него с опозданием дошло, что это именно та самая комната, в которой он напал на нее. Неудивительно, что она так остро отреагировала, вернувшись на место преступления. Дьявол! О чем он только думал, решив провести здесь неделю!
— Пойдем, я покажу тебе спальню, — сказал Викензо, отвлекая ее внимание.
Она, наконец, посмотрела на него, но в ее чудных глазах, казалось, навсегда поселилась тревога. Эти глаза взывали к его совести и он ненавидел эту суку, которая не мучила его даже тогда, когда он ломал кости и пускал кровь, но снедала днем и ночью с тех пор, как он сломал эту хрупкую девушку. Тем не менее, это не мешало ему мечтать заполучить ее под себя, голую и беспомощную, снова. Долбанный мазохист!
Отвернувшись, Бьянка покорно направилась к лестнице и он пошел за ней, любуясь тем, как слегка покачивается ее попка при ходьбе. Для такой крошечной девчушки, у нее была чудная фигура!
Оказавшись на площадке второго этажа, она остановилась, не зная, в какую сторону идти.
— В мое крыло, — подсказал он.
Бьянка даже с места не сдвинулась.
— Ты же знаешь, где мое крыло, да? — спросил мужчина.
Она покачала головой.
— Я не ходила по комнатам второго этажа. Только относила еду Вивиане, когда она болела.
Этот факт удивил его. Прислуга обожала совать свои носы в личные вещи хозяев, не говоря уже о любопытстве увидеть, каково это — быть Доном и жить, как он.
— Идем, — вздохнул он, направляясь налево.
Вивиана жила в правом крыле и спальня, в которой останавливался Тео, когда ночевал в этом доме, располагалась там же. Викензо провел Бьянку через анфиладу комнат, пока не дошел до своей спальни. Открыв дверь, пропустил ее в оформленную в чисто мужском стиле, комнату и не упустил случая втянуть в себя запах ее волос, когда она проходила мимо. Легкие цветочные нотки — такие же сладкие, как она.
— Это Ваша спальня? — остановившись на середине огромной комнаты, обставленной громоздкой мебелью из темного дерева, спросила девушка.
— Наша, — закрывая за собой дверь, ответил он.
Ее глаза расширились от страха.
— Но у нас фиктивный брак! — воскликнула она, отходя назад, к окну, подальше от него.
— Никогда больше не употребляй это слово, Бьянка, — предупредил он, подходя к камину, чтобы не пугать ее. — В этом доме много ушей. И глаз. Именно поэтому, я принял решение, что хотя бы первое время мы должны жить в одной комнате. Если ты боишься, что я потребую от тебя секса, то это не так. Вчера ночью мы уже спали вместе в одной кровати, и, как видишь, я вполне способен держать себя в руках.
— Я не могу, — покачала она головой. — Пожалуйста! Я с ума сойду! Я не смогу здесь спать! Отель и Ваша спальня — это не одно и то же.
— Успокойся, — стараясь быть терпеливым, попросил он. — Это совсем ненадолго. Через пару недель ты переедешь в соседнюю спальню.
— Почему я не могу спать в ней сейчас? Эта комната… Она Ваша. Она угнетает. Я даже находиться здесь не могу!
Эти слова задели его самолюбие, но он понимал, чем это вызвано. Для Бьянки он был агрессором. Конечно, Викензо мог бы исполнить ее желание. Ему было плевать на мнение прислуги и пересуды. Он был властью и силой. Мог заткнуть любого. Но, если сейчас он позволит ей отстраниться, она никогда больше не подпустит его к себе, а Викензо было необходимо, чтобы Бьянка привыкла к нему, потому что он физически не мог держаться от нее подальше. И чем раньше он успокоит ее страхи, тем скорее получит ее тело. Им нужен был компромисс и мужчина собирался уступить ей хотя бы в малом.
— Хорошо, Бьянка, — сказал он. — Ты можешь обустраиваться в соседней спальне. Но спать я все равно буду там же, где ты. И это не обсуждается.
Бьянке не оставалось другого выбора, кроме как согласиться с условием Дона. Конечно, ее пугала необходимость в такой близости, как совместный сон, но она хотя бы получила для себя отдельную спальню, в которой ее не будут окружать его вещи, его запах, не будет его присутствия, кроме как по ночам. Она настояла, чтобы он не заходил к ней раньше одиннадцати часов вечера. Девушка обычно ложилась спать после десяти, измученная токсикозом, так что планировала уже быть спящей к его приходу. Это значительно облегчило бы ей жизнь.
Смежная со спальней Дона, комната, оказалась полной противоположностью его мрачному обиталищу. Оформленная в милом фермерском стиле, это была спальня для женщины, с обоями в мелкий цветочек, светлой мебелью и кружевными занавесками. Такой стиль как нельзя больше соответствовал ее вкусам и, хотя Бьянка не сомневалась, что все в этой комнате баснословно дорогое, создавалось ощущение простоты и уюта, которые она предпочитала нарочитой роскоши.
— Я попросил Вивиану оформить здесь все к твоему переезду, с условием, что если тебе понравится, позволю ей заняться также комнатами в нашем основном доме на Манхэттене, — сказал Дон, показывая ей ее новое жилище.
— Она прекрасно справилась, — заметила Бьянка. — Полностью учла мои предпочтения, а ведь даже не спрашивала ни о чем. Из нее выйдет отличный дизайнер.
О мечте Вивианы стать дизайнером по интерьерам знали все. Девушка говорила об этом с тех пор, как ей исполнилось тринадцать.
— Посмотрим, — неопределенно ответил Дон.
Бьянка с грустью подумала, что вряд ли он отпустит Виви учиться. После школы она, вероятнее всего, выйдет замуж, как другие девушки ее круга.
