– Что я здесь делаю – налоги плачу! – Рэчел поднялась обнять Портер, и их вспухшие животики, к удовольствию сторон, мягко врезались друг в друга. – Ну-ка, покажись! – Она чуть отодвинулась, держа Портер за руки – окинуть ее всю взглядом. – Прекрасно выглядишь. Просто супер. Сколько недель?
– Двадцать.
– И у меня! Двадцать одна. Близнецы. В смысле, мы с тобой. Нет, у меня, слава богу, не близнецы. Ой, как здорово! Какая встреча! Где ты живешь, рядом с мамой? А я, мы ближе к северу, Клэпхэмские высоты, подальше от воды. Ближе к Барду.
Румяные щеки. Футболка Fleetwood Mac, вид слегка неряшливый, будто случайно надела два разных носка, и Портер вдруг все вспомнила, ее снова захлестнула любовь к подруге – короткая, на мышечном уровне.
– А муж чем занимается? – Портер что-то знала, из Фейсбука, кажется, невысокий брюнет, под стать Рэчел, но подробностей не помнила.
Рэчел подняла руку – Портер сразу не заметила – и помахала свободными от украшений пальцами:
– Сейчас у него свои дела, надо понимать. Что там у него – толком не знаю. – И вдруг она разрыдалась, иканья и всхлипывания разнеслись по всему приемному покою.
Надо бы им звукоизоляцию сделать, подумала Портер и заключила Рэчел в объятья. Эта история стара, как мир.
После консультации Портер и Рэчел сели в больничном кафетерии и принялись точить лясы под рядовое угощение: макароны с сыром, листья салата, чипсы. Какие-то годы легко укладывались в одно-два предложения: в Чикаго было холодно, но клево, Рэчел училась в гуманитарном колледже в Вассаре, младший брат женился и живет в Окленде, сама она преподает английский в клэпхэмской средней школе и делает это с удовольствием («Ой! Может, к тебе попадет моя племянница, Сесилия!», – перебила ее Портер и радостно захлопала в ладоши). А вот на недавнее прошлое времени ушло больше.
Оказалось, что Рэчел и ее муж до женитьбы встречались пять лет, а женившись, сразу решили завести ребенка. У нее случился выкидыш, потом еще один, в конце концов оказалось, что у Рэчел – по собственному ее выражению – «шизанутая матка», а у Джоша – не самые активные сперматозоиды, в итоге зачать плод крайне сложно. Они попробовали и внутриматочное осеменение – безрезультатно, и экстракорпоральное оплодотворение – в три захода. Портер знала, что это за удовольствие – уколы, анализы крови, мочиться в бумажные стаканчики. Она что-то сочувственно бормотала. Наконец, Рэчел все-таки забеременела, испытав и облегчение, и счастье, и изнеможение, все время, когда не была в школе, она спала, что в таком состоянии вполне естественно. И тут однажды ей попался телефон мужа, она полезла в его эсэмэски – он переписывался с незнакомой ей женщиной!
– Что за эсэмэски? – спросила Портер.
– Ничего хорошего. Не такие, вроде ты женщина и моя подруга, вот и посоветуй, что подарить жене на день рождения. Кошмарные. Типа, я хочу лизать твой анус, когда ты будешь сидеть на моем лице.
– Фуууууу. – Портер поморщилась.
Рэчел запихнула в рот горсть чипсов.
– Вот, – сказала она с полным ртом. – И не отвертишься, что ему было делать? Выхватить телефон и одурманить меня обезболивающим, какое дают перед колоноскопией? Вряд ли.
– И что теперь?
Рэчел подтолкнула пакет с чипсами ближе к Портер. Из нее выйдет хорошая мать. Портер положила на язык две стружки сладко-соленых чипсов и стиснула зубы, набросилась на добычу, угодившую в ловушку монстру. Что-то в ней, какая-то крошечная часть, приняло эту историю с тайной радостью. Плохо и стыдно, и все же что-то в ней засияло и даже заплясало.
– Я его выгнала. Он сейчас в Кингстоне, у своего придурочного друга. Приехала мама, помогла, чем смогла, когда настанет время рожать, приедет снова. Поживет у меня с полгода, посмотрим, как пойдет. За что мне это? Ничего не бояться, радоваться жизни и готовиться к материнству – вот все, что мне нужно. Из койки в койку я не прыгаю. Тянуть этот воз в одиночку – я на такое не рассчитывала. Не в обиду будь сказано. А что у тебя – можно спросить?
Портер смахнула крошки в руку.
– Спрашивай.
Астрид в жизни к ней не переедет. Даст ей номер телефона проверенного агентства с нянями или женщины, которая учит младенцев засыпать, но чтобы переехать к ней самой? Об этом даже помыслить невозможно. А хоть бы она и переехала, в какой-нибудь альтернативной вселенной, – во что бы это вылилось? Бесконечные нравоучения, то не так, се не так, по комнате разбросаны пустые чайные чашки, мол, что потом ждать от ребенка? Будет учить Портер, как есть, когда ест ребенок, как спать, когда ребенок спит. Ведь Астрид все знает лучше всех – до полного одурения.
– А кто отец? Или это из банка спермы? Извини, если лезу с глупыми расспросами. – Рэчел смотрела на нее во все глаза, сгорая от любопытства.
Портер ясно представила будущее Рэчел: мастерит игрушки из специальной бумаги и картонных коробок, печет блины в форме слонов. Не важно, что ее муж – законченный кретин. У Рэчел все будет в порядке.
Портер пока ни с кем не делилась, кроме матери. Знает ее акушерка. Знает репродуктивный эндокринолог. Знают медсестры. Больше никто. Интересная штука беременность – выставляешь напоказ свои внутренности перед огромным количеством людей, и все они – посторонние! А поделиться с кем-то, кто не просто заглядывает тебе в матку, а хоть как-то тебя знает – куда сложнее.
– Никуда ты не лезешь, я же разрешила. Да, это из банка спермы.
– Честно скажу: именно сейчас я бы на такое с радостью согласилась. Гены у мужа в порядке, мужик он видный, я люблю его родителей, все такое. Вот бы я могла все это получить, да так, чтобы его больше не видеть. – Рэчел подняла баночку с минералкой.
Портер вспыхнула – как здорово, что близкий человек среагировал положительно! Она чокнулась своей банкой с банкой Рэчел.
– Спасибо. Увидим, как пойдет. Конечно, ребенку все придется серьезно объяснить, но не я же первая – есть приемные дети, дети разведенных родителей, а кто-то вынужден рассказать детям, что их бабушку сбил насмерть школьный автобус. Я считаю, что поступила правильно – и вовремя. Знаешь, что смешно? Нас ведь трое, и я всегда думала, что и у меня будет трое, а сейчас вот ясно – еще раз рожать я не отважусь. Теоретически все возможно, но шансов мало.
Рэчел хмыкнула.
– Да. Я тоже всегда считала, что детей у нас будет несколько, а сейчас – кто знает? Да сейчас и не до этого.
– Только, чур, это между нами. Знаю, ты никому не скажешь. Но на всякий случай – никому ни слова. Ладно? Про ребенка никто не знает. А про донора – тем более. – Вдруг Рэчел покажется, что ей стыдно, что она смущена?
Ни того ни другого нет, однако о завтрашнем дне подумать надо. Пока ребенок надежно укрыт в ее теле, и следует их обеих от внешнего мира защитить, при любой погоде.
– За сестер, которые делают это для себя, – провозгласила Рэчел, присосалась к своей банке и едва слышно отрыгнула. – В следующий раз обязательно бухнем. Знаешь, кого я на днях встретила в магазине? Джереми. Твоего парня.
