— Наша премиальная политика очень тенденциозна, одариваются книги независимо от их уровня и качества. Главное, чтобы автор был… лояльным к либеральному тренду, а если он еще и русофоб, тогда на раскрутку будут брошены все ресурсы Роспечати. Вы не увидите в списке лучших авторов тех, кого можно назвать патриотами России. Баловни премий скептически относятся к нашей стране, к власти, хотя жадно пользуются ее щедротами. Именно так! Чем больнее литератор старается куснуть Россию или Советский Союз, тем больше у него шансов стать кандидатом в лауреаты, независимо от литературного уровня. Я по этому поводу в свое время устроил грандиозный скандал и вышел из числа академиков «Большой книги».
— Честно говоря, я сценарии по собственной прозе стараюсь не писать. Тут самое сложное перевести прозу на язык кино. На фестивале «Балтийские дебюты» я смотрю фильмы и вижу: в современном кино вообще мало хорошей литературы. Многое в российском кинематографе было утрачено еще в 1990-е годы. Постепенно кое-что возвращается, в том числе профессиональная режиссура. А вот литература в кино, на мой взгляд, по-настоящему не вернулась. Сценарий — это жанр литературы. Возьмите, например, собрание сочинений Василия Шукшина, некоторые произведения так и обозначены — киноповесть или кинороман.
«Мумификация позора»
— Работа в газете не накладывает ли отпечаток на ваше творчество как писателя? Там и язык другой, и ответственность за каждый материал от первой до последней полосы. Не возникают ли в голове некоторые штампы, связанные с этой работой?
— Ни одному талантливому человеку газета еще не помешала заниматься литературой. И ни один неудачник еще не признался, что ему просто не хватило таланта. Говорят: не хватило времени, заела семья и быт, проклятая советская власть или власть чистогана — в постсоветское время. Все что угодно. Хотя на самом деле причина в отсутствии дара. Ни Горькому, ни Куприну, ни Бунину, ни Булгакову, ни Ильфу с Петровым, ни Катаеву, ни Солоухину журналистика не помешала, а помогла, расширив их кругозор и тематику. Почти все прошли через работу в газете или журнале. Если у человека имеется вербальный талант, то его не забьет никакая газета.
А дар писателя, напомню, складывается из трех чувствительностей — вербальной, моральной и социальной. Хотя в принципе литературную жизнь можно прожить на одной из них… «Литературку» традиционно возглавляли крупные писатели — Фадеев, Кочетов, Смирнов, Симонов… Расцвет ее связан с именем Александра Чаковского. Писатель он, может быть, не выдающийся, но литературным деятелем и журналистом был серьезным. Так что газетная работа помогает, а не отвлекает.
К тому же есть редакционный коллектив, который берет на себя часть проблем и особенно техническую сторону. Сейчас я являюсь председателем редакционного совета, оперативные дела передал другим, более молодым. 16 лет на посту главреда вполне достаточно. Но жаль, что традиция, когда ЛГ возглавляли серьезные писатели, нарушена… Максим Замшев? Нет, он, скорее, пописывающий литературный администратор, нежели писатель. Но так уже получилось…
— Работая в «Литературной газете» вы все материалы, которые поступают, были обязаны читать?
— Нет, конечно. Опыт — большое дело. Уже знаешь, кого не стоит читать, а кого, наоборот, надо с лупой, так как это может боком выйти. Главная задача редактора, заключается в том, чтобы газета была интересной, а это всегда риск, можно задеть сильных мира сего. Но если главный редактор не готов в любой момент положить заявление об уходе на стол, хорошей газеты от него не жди. Как только он начинает больше думать о сохранении кресла, на газете можно ставить крест. Боюсь, ЛГ сегодня двинулась именно в этом направлении.
У меня был такой забавный эпизод, когда я два дня фактически был безработным. В Екатеринбурге открыли «Ельцин-центр». Кто читал мою публицистику, знает, как я отношусь к сему политическому деятелю. Этот центр, который по площади обширней Большого театра, меня возмутил до глубины души. В «Литгазете» на первой полосе прошел очень жесткий материал на эту тему, а я к нему придумал шапку: «Мумификация позора». Это вызвало бешенство в «семье», пошли жалобы на самый высокий уровень, а в администрации президента до сих пор немало верных ельцинистов. А я в это время был в Ставрополе на премьере моей пьесы. Меня пытались защитить учредители «Литературки»: мол, это не Поляков, он был в отъезде. Но там отвечают: «Ладно врать-то! Мы его руку хорошо-о знаем!» Короче говоря, мне сказали отцы-учредители, что придется уйти. Но к такому повороту событий я уже давно был готов, поэтому особо не переживал…
— И что же помогло остаться?
— Наверху политические и прочие ветры меняют направление так быстро, что пока ты приспосабливаешься, уже все по-другому… Поэтому мой принцип таков: если уж страдать, то за поступки по совести. Смешно страдать из-за того, что твой внутренний флюгер за ветром не поспевает. И пока прикидывали, как лучше обставить мой уход, выяснилось, почти все ведущие СМИ страны выступили с критикой «Ельцин-центра». За что меня снимать? Повторюсь еще раз, в литературе и в газете надо говорить то, о чем на самом деле думаешь. В этом — суть профессии.
Иисус Христос в ЖЗЛ
— Вы сами что-то читаете?
— Я читаю много. Не только художественную литературу, могу одновременно читать что-то по истории, философии. Сейчас, например, читаю про пересадку сердца. Задумал пьесу и решил подготовиться прежде, чем встречусь с действующим хирургом. Дочитываю книгу митрополита Илариона (Алфеева) «Иисус Христос», вышедшую в серии ЖЗЛ. Читаю с удовольствием и большой пользой для себя. Тем, кто хочет упорядочить свои знания о Христе, о библейских временах, о христианстве, очень советую. Ведь многие, выросшие в советскую эпоху, к вере приходили по-разному, а владыка Иларион все как бы по полочкам раскладывает.
