— Верни эту тварь, — раздалось громкое рычание на весь дворец. Локвуд был так взбешен, что кругами ходил возле тела умершей принцессы.
Мы обыскали все вместе с Джагхедом, но ничего не нашли. К поиску приступил и сам Локвуд. Он перерыл весь дворец в надежде найти хоть каике-то зацепки, но не было абсолютно ничего.
Как она могла спрятать такой могучий артефакт? Куда? Если за пределы замка она никогда не выходила.
Азис подошел к телу бедной и склонился. Его ладони заискрились, как и крылья.
— Ну! — требовал моментальных результатов господин, но Азис только помотал головой.
— Не могу.
— Я что, просто так тебя моментами осыпаю? — рычание просто разрывало звенящую тишину. Азис, услышав, что хозяин недоволен, опустил голову.
— Дева нечиста, Локвуд, ее душа уже познала грех прелюбодеяния.
После этих слов даже я оцепенел.
Наши глаза встретились с Джагхедом, и каждый подозревал рядом стоящего. Моя Джарумбаи, чистая, безгрешная. Единственный светлый луч в этом чертовом замке. И она оказалась совсем не такой, какой я представлял.
Я мечтал об этих губах, об этих нежных руках, о теле, спрятанном под одеждой, но никогда бы не посмел дотронуться, осквернить. Оказалось, что та Джарумбаи была выдумкой, пылью, мечтой. Настоящая же ударила меня разочарованием. Такая же, как и все, только и понял я, прежде чем почувствовал боль.
Боль моментально пронзила тело, я и Джаг упали о мрамор, даже без единой возможности пошевелиться
— Скоты! — заорал он. — Кто из вас это сделал?! Ну?!
Я почувствовал удар ногой прямо в живот, изо рта пошла кровь. Я уже привык к этому металлическому привкусу.
— Я бы не посмел, хозяин, — прохрипел я.
Голова словно запылала пламенем. Локвуд ворвался в мысли, в самое сокровенное, в единственное, что осталось у меня.
Бороться было бессмысленно. Единственное, что я мог сделать, так это спрятать самое сокровенное в самой глубине мыслей, не допустить до них. Не дать узнать Высшему, как я мечтал его убить.
— Какой же ты жалкий, — боль отпустила тело так же резко, как и схватило.
Я услышал всхлип Джагхеда: его коснулись те же муки, что и меня. Они продлились буквально пару секунд, хотя для меня казались вечностью.
— Вы оба ее хотели и даже представляли, как сдираете сари, как трогаете девичье тело, и каково оно на вкус. Но оба оказались разумнее своих желаний, а вот доченька в это время стонала и выгибалась от удовольствия под кем-то другим.
Локвуд рассмеялся. Его смех заполнил пространство. Боль ушла окончательно, он все исцелил. Локвуд был безумцем и психом, мне всегда было сложно подстроиться под его настроение, как и сейчас.
— Вот же тварь! — снова взревел он, ударив со всей силы по мраморной колонне. Она вмиг обрушилась и я был благодарен Богам, что и крыша не последовала за ней. — Грязная девка, прямо как ее мать. Верни ее, Азис, я знаю, что ты можешь вернуть ее.
— Это будет сложно, Локвуд, — покачал головой старец.
— За все сложности я готов заплатить.
— Дело не в цене, а в том, что и моей силы недостаточно.
— Ты ангел смерти, кому еще такое по силам? Или ты не желаешь услужить хозяину? — голос господина не предвещал ничего хорошего. Я, сдерживая стоны, поднялся на ноги, рассматривая, как у Джагхеда и это совсем не выходит.
— Ее душа поддалась греху. Ей предстоит отправиться к праотцам или пройти перерождение и возродиться заново… — безэмоционально сказал старик, рассматривая останки.
— И сколько на это уйдет времени? — недовольно спросил Локвуд.
— Может, несколько лет, может, столетий. Я могу вернуть душу, заставить переродиться. Но не могу знать, когда. Большее я сделать для тебя не смогу.
Локвуд снова недовольно посмотрел на тело своей дочери, смотрел с отвращением. Ему было плевать, что погибла его плоть и кровь, нет, он желал вернуть артефакт.
— Хорошо, — согласился Локвуд. — Возвращай ее. Сколько бы не понадобилось времени, милая Джарумбаи, я тебя найду, и ты поплатишься за то, что спрятала то, что принадлежит мне.
* * *
Контроль — главное, чему я смог научиться. Я научился подчинять себе все: свою силу, свои мысли и свои эмоции.
Но не в этот раз. Девушка сладко спала на подушках, а я жадно смотрел на ее оголенную шею, мне хотелось расстегнуть дешевую тряпку на ней и сорвать ее прочь, покрывая поцелуями тело.
Однако я знал, воздействую чуть сильнее — и завтра она меня возненавидит. Локвуд говорил о ментальной защите, это был шанс проверить слова Высшего демона. Удивительно, но никакого сопротивления и, уж тем более защиты, лично я не почувствовал.
Прежде всего, я должен был втереться в доверие девушки. И с этим все шло прекрасно. Мари опьянела. Она была готова поболтать и, возможно, я бы допытался до чего-то интересного. Но в момент, когда она наклонилась, а на ее лице отразился свет от телевизора, я захотел ее так сильно, что не смог сдержаться.
Мари так мило хлюпала носом, искренне смеялась, закидывала ногу на ногу и прикусывала губу от волнения. От шампанского ее глаза блестели, но это не делало ее хуже, напротив, она словно становилась все более живой и открытой.
В конце концов, она пьяна и завтра уже спишет свое поведение на шампанское. Я не умел ковыряться в человеческих головах, как Локвуд.
Но мог немного усилить эмоции, пара касаний, а дальше магия и вот я уже чувствую, какая она горячая, вижу, как она покусывает губы, и как сильно хочет, чтобы я взял ее прямо сейчас.
Моя сила воздействовала мягко, мне не пришлось давить, она с легкостью воспринимала воздействие, никаких помех я не почувствовал, а уж тем более, сильную ментальную защиту.
Я мечтал об этом когда-то: коснуться этих губ, попробовать на вкус.
Такая сладкая, такая нежная и в то же время упоительно страстная. Она смотрит с вызовом, с желанием, а после, закрывает глаза, жмурится от удовольствия и предвкушения.
Но одно дело пьяные невинные поцелуи, другое дело, если я с ней пересплю. Завтра ее реакция может быть непредсказуемой, она может меня возненавидеть, испугаться, отдалиться.
А мне это вовсе не нужно, поэтому отдалился, хотя сам сгорал от желания. Впервые за столько столетий я что-то по-настоящему хотел и мог так просто получить.
Завра мне пришлось бы заплатить за это слишком высокую цену. Немного раскачал усталость и вот девушка уже дремлет. Ее разум еще сопротивляется, она с такой похотью в голосе просит:
— Еще…
На секунду я задерживаю взгляд на губах, но все же беру себя в руки. Нельзя, какой бы сладкой и желанной она ни была.
Беру нежное тело на руки, отношу в спальню и укладываю на кровать. В лунном свете она еще прекраснее и еще больше похожа на призрак той мечты, что я когда-то себе выдумал.
