Филис было неловко перед гидом, ведь он просто сделал то, о чём его просили, а теперь вынужден выслушивать нарекания, которые не заслужил.
— Мигел, — обратилась Филис к мужчине, который сидел рядом с ней, — а вы не слышали про такую магию, когда человек, например, сам зажигает огонь, или поднимает воду, или перемещает предметы?
— Чтобы сам — нет, не слышал. И не только у нас, а вообще где бы то ни было. На природу воздействуют шаманы, но и они просят духов помочь. Когда предметы сами двигаются, говорят, что это полтергейст, то есть опять же неспокойный дух.
Филис и сама уже начала понимать, что в этом мире нет магии, позволяющей человеку сверхъестественно действовать самостоятельно, без посредничества неких невидимых разумных существ — будь то духов, бесов, ангелов, демонов, "богов" или единого Бога. Всё, что может человек — это обращаться к кому-либо из них с просьбой, молитвой, при помощи ритуала или таинства. Но даже в этом случае нет абсолютно достоверных подтверждений тому, что упомянутые невидимые существа есть на самом деле и слышат того, кто к ним обращается. Скорее, всё это относится к обману, самообману или религиозным верованиям человека.
— Что, Филис, магию не нашла, теперь в мистику вдаришься? — продолжал ёрничать Ярослав, немного "принявший на грудь", когда они уже ужинали вдвоём на палубе яхты, — Начнёшь с бубном плясать и к духам взывать?
— Нет, Ярослав, — спокойно ответила девушка, — Я опасаюсь внешнего влияния на свою душу.
— То-то я смотрю, ты её словно в сейф заперла, эту свою драгоценную душу. Ничем тебя не проймёшь.
— О чём ты говоришь? — вздохнула Филис.
— О том, что тебя интересует только ты сама и твоя магия. Меня ты вообще будто в упор не видишь. Не спрашиваешь ни о чём, не интересуешься, не переживаешь — а как мне то, как мне это?
— Каждый человек несёт ответственность за последствия своего выбора. Я не собираюсь уходить от своей ответственности. Больше не собираюсь. Но, Ярослав… я ведь тебя не выбирала.
— Да, ты не выбираешь, ты только соглашаешься. Или не соглашаешься. Зациклилась на своих каких-то странных идеях, а я тут вокруг тебя выплясываю, как тот шаман, — сказал Ярик и сделал ещё несколько глотков вина.
— Я тебе не навязывала своё общество, — пожала плечами Филис, — И сейчас не навязываю. Если честно, я вообще не понимаю тебя, Ярик. Зачем тебе я? Ты ведь не любишь меня, и, как ты сейчас дал понять, тебе не нравятся ни мой характер, ни мои интересы. То есть я сама тебе даже не нравлюсь. А, может, и никогда не нравилась. Ты купил мне перстень в ломбарде, объяснив его дешевизну тем, что он якобы ваш фамильный. Не удивлюсь, если и ту большую корзину роз ты тоже не в обычном магазине покупал.
— А, так и знал — когда-нибудь ты обвинишь меня в скупости. Да ты даже не знаешь, сколько я уже на тебя денег потратил!
— Не знаю, — согласилась девушка, — Как не знаю и того, сколько денег ты получаешь за распоряжение моими акциями. Но ты всё-таки не ответил — зачем тебе я? Ты просто выполняешь пожелание своего дяди? Но ведь у нас не было помолвки, я не давала тебе согласия на брак, значит, ты не обязан…
— Да что ты понимаешь?!
— Ну так скажи мне — что я должна понять? Я должна тебя полюбить? Но так же не бывает, чтобы по заказу…
— В общем, — Ярослав поднялся на нетвёрдые ноги и навис над столом, — нам пора уже возвращаться домой, и ты должна выйти за меня замуж, как приедем. Можешь не любить, если так и не оценила. Поживём немного и разведёмся.
— Нет. Я не выйду за тебя.
Ярик грохнул кулаком по столу. Потом ему то ли понравилось, то ли показалось мало, и он грохнул ещё раз.
Когда Филис уже засыпала, Ярослав лёг рядом и ткнулся лбом ей в плечо.
— Ну, поругались, и ладно. Со всеми бывает, — примирительно сказал он.
— Прости, ты локтем прижал мои волосы. Отпусти, пожалуйста, мне больно.
Филис отвернулась от мужчины и уснула. На следующий день они вылетели из Рио обратно в Россию.
Ярослав довёз девушку до её дома и сам вошёл с ней. Вера Игнатьевна, встретившая их было с радостью, быстро выяснила, что ни к какой к свадьбе ей готовиться не нужно, и была этим сильно разочарована. И даже более того.
— Чем же он тебе не по нраву пришёлся? — едко спросила она прямо в присутствии Ярика, — Или ты мечтаешь встретить свою большую любовь?
При этих словах Вера Игнатьевна вздела руки к потолку, как делала это в секте детей Света. Филис почувствовала, что если она начнёт сейчас объясняться, то расплачется. А это недостойно для аристократки.
— Матушка, я очень устала в дороге. Хочу сейчас помыться, а потом мы поговорим, если хотите.
Когда Филис вышла из душа, свекрови видно не было. Тогда она решила её поискать и вошла в большую тёмную гостиную. Там и увидела Ярослава, который стоял спиной к ней на закрытой по случаю холодного времени террасе и разговаривал по телефону. Филис собиралась пройти дальше, но разговор показался ей очень занимательным.
— Кать, ну не получилось у меня быстро со всем разобраться, прости… Да, я помню, что обещал, что мы в разводе с тобой от силы пару месяцев побудем, а потом опять распишемся. Но не могу же я её в ЗАГС на аркане притащить… Малышка, я сам соскучился ужасно по тебе и спиногрызам… Не знаю, посмотрим, что Игоревич завтра скажет. Может, решит акции по-другому отжать, не через брак и раздел имущества. А то он хочет, чтобы всё законно было, через своего судью, без лишних скандалов, чтобы он при акциях и весь в белом, а я в дерьме…
Дальше Филис слушать не стала. Загадка поведения Ярослава Ильича перестала быть для неё загадкой. Хотелось заплакать. Но чувство гадливости было сильнее чувства обиды. Осталось только поговорить со свекровью для полного прояснения ситуации.
— Вера Игнатьевна, — криво улыбаясь, спросила Филис, когда нашла ту в одной из комнат, — скажите, это губернатор заставил вас выдать меня замуж за его племянника? Поэтому вы стали так настаивать на этом браке после той своей поездки в Уфу?
— Я… — немного растерялась свекровь, — просто благодарна Никите Игоревичу за то, что он помог мне… а он сказал, что тоже ждёт от меня помощи с этим браком. Не сам сказал, а через помощника. Ты должна понимать, Филис, таким людям не отказывают! Они же запросто меня в тюрьму могут опять упрятать!
— Не бойтесь. Вы хорошо старались. Уверена, Ярослав скажет об этом своему дяде, — горько ответила Филис.
Оставив свекровь шушукаться с несостоявшимся женихом, Филис отправилась спать. Лёжа в постели, она достала смартфон, вызвала список контактов и нашла в нём изображение мужчины с родинкой на лице, так похожей на соринку на стекле.
— Здравствуйте, да, я опять поздно звоню. И опять не помню вашего имени, простите — в списке телефона только инициалы…
Закончив разговор с мужчиной, Филис прислушалась к себе. Нет, её жажда мести и справедливости не была удовлетворена. После того, как у неё не станет акций, из её жизни, по всей вероятности, исчезнут и Ярослав со своим дядей-губернатором. Но ещё оставалась Вера Игнатьевна — совершенно для неё чужая, как оказалось, женщина. И если поначалу ей казалось, что Ольгина свекровь, обрадованная возможностью жить в этом доме, старается действовать и к её, Филис, благу, то теперь выяснилось — отнюдь. Она запросто может подставить бывшую невестку под любые, даже самые тяжёлые неприятности, если сочтёт это для себя выгодным. А Филис, ввиду её плохого знания жизни, не может позволить себе такую роскошь, как оказаться в неприятностях. Значит, во спасение, надо оказаться от "матушки" подальше. Но так, чтобы и на острый конфликт с ней не идти.
