Правильно, что я не думаю. Предпочитаю делать. Мне не нравится ни думать, ни читать. Став собакой, я, наверное, скоро разучусь читать, но, знаете, меня это не волнует. Чувства? Ну, это такое, что есть независимо ни от чего, правильно? Я хочу, чтобы у меня все было хорошо. У меня были подружки, например Энни с ее психологией, она отличная девчонка, правда, и она — моя лучшая подруга, ну, была моей лучшей подругой. Однако лучше всего мне было с такими ребятами, как Уэйн, Добби и Мишель, с которыми встречаешься и о которых потом забываешь чуть ли не на неделю. Их моя мама на порог пустила бы, потому что они предпочитают проводить время на улице, гоняя консервные банки и возбуждая себя всякими проделками, скажем, склеивая волосы старых дам жвачкой, пока мы шуруем в магазине. Я тоже один раз попробовала. Сделала это со старой дамой, которая сидела передо мной. У меня был целый рот жвачной пенки, и я наклонилась над ней, почти касаясь ртом ее кудряшек, а потом легонько выдохнула из себя пенку, и она поднялась над ее головой, словно пар от раскаленных мозгов. Мы с криками бросились прочь из магазина, как — ну да, правильно, как стая бродячих псов.
Шагая по Уилмслоу-роуд, я вновь задумалась об алкаше, о Терри, и постепенно пришла к выводу, что у меня с ним много общего. Мы оба потеряли отцов, причем примерно в одном возрасте. Оба считали себя виноватыми в случившемся. Оба не вписывались в свое окружение. Я тоже частенько впадала в ярость и еще чаще страдала от одиночества. Если бы мне была дана способность, войдя в раж, превращать людей в животных, половина Манчестера уже бегала бы на четырех лапах. В самом деле, Терри еще умел владеть собой, если лишь изредка пускал в ход свои чары. Что до меня, я бы, не задумываясь, превратила в собак тысячу человек — не меньше. Нарочно заставила бы себя рассердиться на них, если бы умела делать то, что делает он.
К этому времени я уже успела опять проголодаться и, недолго думая, повернула к дому, рассчитывая перехватить хотя бы бутерброд, но до меня вовремя дошло — невозможно! Тогда я постояла на трех лапах, шлепая себя по бокам. Увидев меня в этой позе, можно было подумать, что я сошла сума, а я-то всего-навсего хлопала себя «по карманам», вдруг там завалялись деньги, на которые можно купить шоколадный батончик или что-нибудь другое. Черт! Не сразу, оказывается, привыкаешь быть собакой.
Я села посреди дороги, и мысли посыпались на меня, как гравий из открытого грузовика — пойди домой и возьми бутерброд, пойди в магазин и купи что-нибудь, пойди к подружке и попроси что-нибудь, пойди в школьную столовую и съешь ланч — бам, бам, бам! Отпадает! Поначалу мне самой трудно было поверить, что все эти привычные вещи вдруг стали для меня недоступными, и опять навалились прежние мысли. Пришлось четыре или пять раз возвращаться к ним, прежде чем я окончательно поняла, что обычные способы получения еды остались в прошлом, с ними покончено раз и навсегда. Люди едва не перешагивали через меня, поэтому я встала и отошла к стене. Кажется, даже заплакала. Я была никудышным человеком и стала никудышной собакой. Только младенец не может прокормить себя. Даже будь у меня деньги, кто будет заниматься куплей-продажей с собакой? Если бы я отыскала Терри — может быть, он согласился бы стать моим хозяином! — он кормил бы меня, пока я опять не вернула бы себе человеческий облик. Но это дело будущего, а что придумать сейчас?
Мне вспомнился кролик, подаренный Другом, но та лачуга осталась в нескольких милях от Уитингтон-стрит, на которой вряд ли есть место кроликам.
И тут мне в голову пришла блестящая идея — кошка! Надо поймать кошку! Да! На улицах не водятся кролики, зато тут много кошек. В городе иногда только кошками и пахнет. Естественно, я знаю, о чем вы подумали — кто видел пса, хватающего кошку? Пес может лаять на кошку, даже преследовать ее, но поймать? Слишком кошки быстрые. Но ведь и я не совсем обычная собака, у меня есть мозги. Я не сомневалась в том, что смогу поймать кошку, если сначала придумаю план действий.
Стоило мне принюхаться, и почти тотчас обнаружился свежий след — даже земля еще не остыла. Стараясь не шуметь, я пошла по следу. Кто не знает, что кошка, приступая к охоте, едва не стелется по земле, и я стала делать то же самое, хихикая про себя — собака, а охотится, как кошка! Однако это как раз и должно было принести мне удачу. Кот, которого я искала, сидел прямо передо мной на стене, огораживающей сад. Я не хотела, чтобы он заметил меня, поэтому тихонько проскользнула в открытые ворота, а потом спряталась за кустами около крыльца.
Коту было чего бояться. Свой план я придумала в долю секунды, когда вошла в ворота и спряталась в кустах. Мне предстояло позвать кота. Но этого я как раз не боялась. Крепко сжав губы, словно во рту у меня лимон, и использовав язык наполовину как губы и наполовину как язык, я все еще могла изобразить человеческую речь, во всяком случае, настолько, чтобы обмануть кота.
А он, пухленький, ничего не подозревая, продолжал сидеть на стене. Я немного потренировалась, стараясь производить поменьше шума, после чего…
— Кис, кис, кис, кис, кис. Сюда, кис-кис, — позвала я.
Что ж, совсем неплохо. Я была в этом уверена, однако на кота мои «кис-кис» не произвели должного впечатления. Взвизгнув, он вскочил на лапы, выгнул спину, и шерсть у него встала дыбом. Потом он стал медленно поворачивать голову, оглядывая кусты, за которыми я пряталась, как будто не понимая, кто там может быть. Пришлось «превратиться» в неподвижный камень, а это было нелегко. Каждый мускул жаждал движения, погони, но я знала, стоит мне пошевелиться, и кот исчезнет, не успею я глазом моргнуть.
— Сюда, кис, сюда, я дам тебе рыбки. Вот молочко, кис-кис, — повторяла я.
Прячась в кустах, я придумывала самые немыслимые деликатесы, но глупый кот боялся мне поверить. В конце концов, все еще раздувшись, как шерстяной шар, он стал, шипя и плюясь, медленно пятиться. В это время открылась дверь, и на крыльцо вышла женщина.
Бывают же случайности, от которых сердце заходится в надежде. В руке она держала банку с кошачьей едой. Судя по всему, это был ее кот, и она хотела зазвать его в дом. Что ж, пусть зовет вместо меня! А я буду поблизости. Мне надо было сохранять неподвижность и ждать, когда она приведет ко мне кота. Но ждать!.. До чего же трудно!
— В чем дело, Дымок? Что с тобой? Иди же, киска! Бог ты мой! — воскликнула она, обратив внимание на необычное поведение кота, который словно перевоплотился в черта. — Иди же, Дымок, пора обедать, — сказала она.
Больше я не могла сдерживать себя. Чаша терпения переполнилась.
— Да-да, иди и поешь, Дымок, пора обедать, пора обедать! — прорычала я.
Я уже не контролировала себя, и мой голос прозвучал, словно из преисподней. Женщина с криком бросилась в дом и захлопнула за собой дверь. Кот завыл и метнулся в сторону, словно язык пламени. Прятаться уже не имело смысла, и я, выскочив из кустов, помчалась за ним. Маленький мерзавец влез по трубе на крышу находившейся рядом оранжереи, прежде чем я успела перевести дух. Когда я стояла внизу и лаяла на него, из окна вылетела банка с кошачьей едой и ударила меня по плечу. Оглянувшись, я увидела женщину, которая криками хотела меня отогнать. У нее было бледное, как молоко, лицо.
