Да, ей понравилось то, что она тогда увидела. Джозеф без одежды, между прочим, гораздо приятнее, чем в одежде — не такой официальный, напыщенный и самоуверенный. Тересе нравилось вспоминать его бугристое от мышц тело. Он удивительно хорошо сложен, даже лучше, чем Анджей из книжки Моники. Он описан там красавчиком, но впечатлил не настолько сильно, хотя в романе много места уделялось его внешности. Тересе вспомнился отрывок, где описана первая откровенная сцена. Агнежка впервые увидела обнажённый торс Анджея. И он её так восхитил, что она начала изучать его в деталях, скользя ладонями по плечам и груди. А Анджей стонал от удовольствия. Интересно, всем мужчинам настолько нравятся женские прикосновения? Эпизод книги начал прокручиваться дальше, только теперь почему-то его участниками стали Тереса и Джозеф. Она действовала даже смелее Агнежки. Нет, ну интересно же, как мужчины устроены. Но и он, хорош гусь, тоже пошёл гораздо дальше Анджея. У Тересы даже щёки вспыхнули, хотя вообще-то она редко краснеет.
— …послезавтра после занятий в моём кабинете. Можете все быть свободны.
Что послезавтра? Мысли опять сделали прыжок — на этот раз, к счастью, в реальность. Но выхватить всю фразу Джозефа целиком не получилось. Однако интуиция и логика подсказывали, что, видимо, было названо время и место, где будет озвучено задание второго тура.
Старшекурсники поднялись со своих мест и направились на выход. Тереса последовала их примеру, напоследок получив от Джозефа зловредный взгляд, который означал, что война продолжается. Ни о каких мирных переговорах или тем более капитуляции речь не идёт. Она не сомневалась, что он не оставил своих коварных планов.
На выходе Тересу уже ждали подруги с миссией проводить до общежития. Что было несказанно кстати, учитывая мешанину в голове.
Подруги уже откуда-то знали, что она прошла во второй тур и страшно за неё радовались. Конечно, им хотелось подробностей, но вопросами никто не донимал, понимая, что пока связный рассказ у Тересы может не получиться.
Прошла пара часов, прежде чем голова прояснилась. И первым делом, за которое взялась прояснившаяся голова, стал анализ произошедшего в кабинете Джозефа. Было забавно вспоминать свои спутанные мысли и представлять, в какой ступор они вводили проректора. Но вместе с этим постоянно терзал вопрос: всё-таки почему он так упорно хочет, чтобы Тереса забыла тот момент?
Она не верила в чрезмерную стеснительность Джозефа. Инцидент получился пикантным, но на этом всё. Неужели ему ночами не даёт спать, что одна из студенток увидела его наготу? Ничего компрометирующего в его обнажённости не было. Хотя… Тереса заметила кое-что на его бедре. Может, именно это он и скрывает, а не своё ладное спортивное тело?
Она, разумеется, не сильно приглядывалась, но тем не менее, прекрасно поняла, что это была магическая метка. Ничего необычного. У любого мага есть метка, соответствующая его родовой магии. Возможно даже две, если повезёт унаследовать магию от каждого из родителей. Но такое бывает исключительно редко — почти никогда. За свою жизнь Тереса такого человека встречала лишь однажды — это её одногруппник Лем, юный гений.
Но Джозеф, видимо, тоже унаследовал дар и от матери, и от отца. Ментальная родовая магия всегда проявляется меткой на голове. А на бедре тогда что? След от другой магии. Какой именно, Тереса не знала. Не смогла определить по внешнему виду. Ей подобный рисунок ни разу не попадался, хотя она знала сотни вариантов. Но удивило её не это, а кое-что другое. Метка была воспалённой и набухшей. Такое случается только в детстве или юности, когда магия просыпается. Процесс болезненный, но, к счастью, недолгий. У кого-то длится неделю, у кого-то месяц, максимум два. Потом отёчность спадает, и метка превращается в плоский безболезненный несмываемый рисунок.
Но у Джозефа почему-то не так. Метка проснулась в зрелом возрасте. Тереса о таком никогда не слышала. С одной стороны, ну, проснулась и проснулась, мало ли какие аномалии в природе встречаются. Но с другой, почему он это скрывает?
Тереса чувствовала, как разгорается её любопытство. Всё-таки, что это за метка? А не порыскать ли ей в библиотеке в поисках ответа на внезапно вспыхнувшие вопросы?
Глава 13. Главное — он
Наконец-то, дома. Джозеф рад был после сумасшедшего дня в академии оказаться в своём особняке. И хоть не такой уж он и свой, а казённый, но уют и тишина обещали, что дадут спокойно провести вечер.
Джозеф с предвкушением представил, как заберётся в ванну. Воспалённая метка постоянно напоминала о себе ноющей болью, но горячая вода должна была её немного унять. Однако Джозеф даже не успел наполнить ванну — к нему пожаловал гость. Кузен Энтони. А сегодня Джозефу даже нечем его угостить. На кухню ещё и не заглядывал. Но Энтони сразу дал понять, что он здесь не ради ужина.
— Пришёл поговорить.
Джозеф пригласил его в гостиную. Они заняли соседние кресла, и Энтони бросил невзначай:
— Плохо выглядишь. Нездоровится? Вид какой-то помятый, — он усмехнулся.
Знал бы Энтони, кто Джозефа помял, смеялся бы громче. Первокурсница, мелкая заноза. Когда в последний раз ему приносили неприятности столь юные особы? Да никогда. До появления в академии Джозеф полагал, что младшекурсники созданы исключительно для того, чтобы бояться и трепетать перед руководством академии, а не становиться причиной их головной боли.
У Джозефа в прямом смысле разболелась от девчонки голова. Ментальная проверка превратилась в испытание. Он знал, почему у него ничего не вышло — Тереса применила какую-то хитрость. Только пока Джозеф не понимал какую. Поставила ментальный блок? Нет. Он ведь легко проник в её мысли. Приняла перед собеседованием какой-то крепкий напиток? Не похоже. У неё очень хорошо работала голова перед ментальной проверкой. Да и во время проверки мысли были ясными, только скакали туда-сюда. Алкоголь действует по-другому.
— Давай сварю тебе кофе, — вызвался Энтони. — Мне кажется, тебе не помешает.
— Свари, — не стал отказываться Джозеф.
Может, кофе избавит его от скачущих в голове образов, почерпнутых из мыслей Тересы. Этот дикарь с браслетами на ногах и щенком на плече и стонущая в объятиях парочка ему наверно в страшных снах являться будут.
Они с Энтони переместились на кухню. Тот быстро по-хозяйски нашёл всё, что ему нужно, и встал с туркой у плиты. Кофе у него получался превосходный. Джозеф не раз имел возможность в этом убедиться.
Помощники Энтони не были нужны. Джозефу отводилась роль зрителя. Но каким бы завораживающим ни был процесс приготовления кофе, Джозеф решил не тянуть.
— Так о чём ты хотел поговорить?
Тот выдержал паузу, будто настраивался.
— Вчера ты кое-что сказал… — Энтони развернулся к нему лицом, — о моём с-сыне…
Заикается, бедолага. Джозеф и сам бы начал заикаться, если бы ему ни с того ни с сего заявили о наличии отпрыска.
— Мы же решили, что я ошибся, — поспешил он успокоить брата и повторил ровно то, что уже говорил вчера. — Если ты не знаешь о существовании ребёнка, то я тем более не могу этого знать. Я ведь менталист, а не ведун. Я не вижу ни прошлое, ни будущее, могу только прочувствовать чужие мысли. И если в твоих мыслях не было сына, то, выходит, я обманулся.
