— Ну что ж, — Лариса поднялась. — Спасибо за информацию и за аванс.
— Да не за что, — развел руками Варфоломеев. — Я вам, в сущности, ничем и не помог… Когда мы теперь увидимся?
— Я позвоню вам, — пообещала Лариса. — После того как навещу Людмилу Острогову.
— Мила вряд ли может что-то знать, — слабо запротестовал Варфоломеев.
— Вадим Викторович, — устало проговорила Котова. — Ну сколько же можно объяснять, что раз уж вы наняли меня, то будьте добры терпеть мое общество и выслушать мое мнение. Мне лучше знать, с кем разговаривать.
Варфоломеев покорно вздохнул.
— Удачи вам, — только и сказал он.
Лариса попрощалась и вышла из «Огонька».
Сев в машину, она быстро доехала до желтовато-серого трехэтажного дома на пересечении Садовой и Мельничной улиц, сразу заметив, что на втором этаже, где, по ее расчетам, должна была находиться квартира Людмилы Остроговой, горел свет.
Лариса поставила «Вольво» на сигнализацию и поднялась по старой деревянной лестнице на второй этаж. Ступеньки стонали под ее ногами, и при каждом шаге она рисковала упасть и сломать что-нибудь, почему-то ощутив в данный момент свои стройные ноги толстыми тумбами, способными заставлять лестничные ступени так жестоко страдать.
Все-таки сумев добраться до второго этажа без потерь, Лариса нажала на зеленую кнопку звонка.
— Иду-у! — послышался в ответ веселый молодой голос, и вскоре дверь отворилась.
На пороге стояла блондинка лет двадцати восьми в ярко-желтом халатике, с озорными кудряшками, собранными в хвост. Отдельные завитушки спадали на лицо, делая его еще более миловидным.
— Вы ко мне? — немного удивленно, но совсем не неприязненно спросила она, щуря большие серые глаза с задорной смешинкой.
— К вам, если вы Людмила, — улыбнулась Лариса.
— Я Людмила, — подтвердила женщина, — вернее, Мила. Меня все зовут именно так, — пояснила она.
Лариса вспомнила характеристику девушки, данную секретаршей Катей, и мысленно улыбнулась, подумав, как могут исказить истину ревность и зависть. Дело в том, что Миду Острогову никак нельзя было назвать толстой коровой. Она, конечно, не была худышкой, но и такими эпитетами ее награждать вряд ли следовало.
У Милы была высокая большая грудь, круглое лицо, пышные бедра, но при этом тонкая талия и очень стройные ноги. Фигурка весьма аппетитная! А миловидность лица и легкость в соединении с доброжелательностью добавляли привлекательности в ее общем облике.
— Проходите, — сказала она, откидывая со лба непокорную прядку. — Я как раз совсем одна и умираю от скуки. Это просто здорово, что вы пришли. Я сейчас сварю кофе. Вы ведь пьете кофе? — вскинула она на Ларису тонкие темно-серые брови в ожидании ответа.
— Пью, — подтвердила Лариса. — А что, это написано у меня на лице?
— Да, — просто ответила Мила, вдруг весело расхохотавшись.
Лариса пожала плечами и прошла в комнату. Поведение Милы Остроговой не выглядело стандартным, но тем не менее эта девушка показалась ей очень симпатичной. Пока, по крайней мере.
— Присаживайтесь, — кивнула Мила на большое кресло, а сама скрылась в кухне.
Оттуда сразу же послышались шум льющейся воды, звяканье посуды и еще какие-то звуки, свидетельствующие о том, что она занялась хозяйственными делами.
Лариса посмотрела журналы, в беспорядке рассыпанные на журнальном столике — в основном это были яркие развлекательные издания, — от скуки добавила несколько слов в пустующие клеточки кроссворда, когда появилась Мила. Она катила перед собой столик на колесиках, где стояли две чашки с дымящимся кофе, сахарница и тарелочка с печеньем.
— Вот, — улыбаясь, проговорила она. — Я просто обожаю сладкое. А вы?
— Я вообще-то тоже, — призналась Лариса, — но, знаете ли, приходится следить за фигурой.
— Да бросьте вы! — беспечно махнула рукой Мила. — Я вот никогда на такую чушь внимания не обращаю!
— Ну, вам грех жаловаться, — решила польстить ей Лариса. — У вас великолепная фигура.
— Да у вас тоже, — прищурившись, ответила хозяйка и вдруг рассмеялась.
Лариса подняла на нее удивленные глаза.
— Просто наш с вами диалог со стороны, наверное, напоминает разговор двух лесбиянок, — пояснила Мила. — Не волнуйтесь, я абсолютная натуралка!
Лариса невольно расхохоталась в ответ.
— Да у меня и в мыслях такого не было!
— Вот и отлично, значит, мы правильно поняли друг друга. Угощайтесь печеньем!
Лариса с удовольствием приложилась к домашней выпечке, не забывая про кофе. Мила сварила его как раз таким, как она любила, крепким и сладким.
Когда чашка опустела, Лариса подумала о том, что сидит она здесь, мирно болтает с этой милой девушкой, а та даже не поинтересовалась, кто она, откуда и зачем пришла к ней.
Едва Лариса решила сообщить о цели своего визита, как Мила вдруг сказала:
— Ну, показывайте свою косметику!
— Зачем это? — поразилась Лариса.
— Ну вы же, как я понимаю, из фирмы?
— Нет-нет, — поспешила Лариса разубедить ее, потому что просто не представляла, как будет расспрашивать эту девушку о ее любовнике, если представится агентом фирмы, занимающейся распространением косметики. — Я, знаете ли, по поводу вашего знакомого Константина.
Лицо Людмилы мгновенно стало серьезным и даже нахмурилось.
— Вы кто? — резко спросила она поднимаясь.
— Я же вам объясняю, — торопливо продолжила Лариса, — меня интересует, где можно найти Константина. На работе его нет, дома тоже, и никто ничего не знает. А он мне нужен по делу.
— По какому делу? — еще более враждебно продолжала Людмила.
— Дело в том, что он должен мне деньги, — повторила Лариса уже рассказанную в фирме «Атлант» легенду — Он взял у меня взаймы крупную сумму, обещал вернуть и вдруг пропал.
— Ах, вот оно что, — с облегчением выдохнула Людмила, — деньги… А я-то думала, еще одна…
Она сразу повеселела, что показалось Ларисе несколько странным. Ведь если верить словам Котовой, получалось, что у любовника Людмилы возникли какие-то проблемы. А она после Ларисиного пояснения быстро вернулась в свое жизнерадостное, оптимистичное состояние.
— Я не знаю, где он, — снова опускаясь в кресло, беспечно ответила она, поигрывая носком длинной ножки. — Он должен приехать ко мне завтра. Можете прийти, только пораньше, чтобы быстрее все выяснить — мы и так не слишком много времени проводим вместе.
При этих словах Людмила слегка покраснела, словно от смущения.
