Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Ивана заметила Марселя, растянувшегося на одной из деревянных скамей, стоявших вокруг стола. Над его лицом плясал розовый огонек: это он затягивался своим «косячком», глядя в небо.
— Дашь курнуть?
Марсель приподнял голову и тотчас же протянул ей самокрутку. При первой затяжке — самой вкусной — она воспарила в звездное небо, так, по крайней мере, ей почудилось. Она давно уже не «смолила» регулярно, но всякий раз, как позволяла себе «забить косяк», испытывала острое наслаждение, в котором неизменно таилась какая-то смутная угроза.
— Что-то мне никак тебя не раскусить, — сказал Марсель, приподнявшись, чтобы забрать у нее сигарету.
— То есть?
Он уселся рядом с ней — прямо два школьника, сбежавших с праздника.
— Ты никогда в жизни не видела виноградную лозу, это и дураку ясно. А если хочешь впарить сезоннику, что ты официантка или вроде того, для начала смени руки.
Ивана бросила взгляд на свои пальцы, ставшие здесь источником ее мучений, и попыталась сглотнуть, но несколько затяжек полностью высушили ей горло.
Нужно было выбрать: ложь или исповедь. Или, еще лучше, что-то среднее. Полуобман — это ведь и полуправда.
— Да, я не сезонница. Я журналистка.
Марсель снова затянулся «косячком». Розовые искры танцевали вокруг его пальцев, как крошечные светящиеся змейки.
— Ладно, — сказал он с полным ртом дыма, — теперь мне все ясно.
— Я пишу статью про Посланников. Редакция заказала мне большой репортаж об их секте, а сейчас единственный подходящий момент, чтобы проникнуть в нее.
— Поздновато ты спохватилась.
Ивана расхохоталась. «Травка» привела ее в состояние блаженства: она уже забалдела.
— В моей газетенке не очень-то разбираются в сроках сбора винограда. Мне просто подфартило, что он проходит так поздно.
— Тут ты права. Как она зовется — твоя газета?
Ивана сунула сложенные ладони между колен и с блаженной улыбкой закивала, изображая одурь. Потом захихикала, как совсем уж обдолбанная:
— А вот это мне западло тебе говорить.
Марсель тоже захихикал в ответ. Ивана представила, как они оба сейчас выглядят со стороны — два психа на скамейке корчатся от смеха. Два прекрасных представителя рода человеческого.
За пределами круга света от костра и переносных светодиодных ламп на них зорко смотрели конные охранники.
— Это связано со смертью Самуэля? — вяло спросил Марсель.
— Нет. Мне поручили репортаж еще раньше.
— Но такой сюжет тоже сгодится, верно? — Голос сезонника внезапно окреп, словно у него во рту остались одни кости да зубы.
— И да и нет. Об этом уже столько кричали все массмедиа. Так что это, скорее, в минус. Разве что мне подвернется какая-то сенсация…
— Ничего тебе не подвернется.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что я горблюсь на них уже шесть сезонов, и если ты надеешься на какую-нибудь свежатинку типа «убийство, замаскированное под несчастный случай», или еще что-нибудь в том же духе, то тебя ждет разочарование.
И тут Ивана, преодолев блаженную конопляную одурь, пришла в себя:
— Ты считаешь, что преступление исключается?
— Посланники не убийцы, это я тебе точно говорю, а я слов на ветер не бросаю. Ни один из них никогда не поднимет руку на своего.
— А если это чужак, не из Обители?
Марсель расхохотался. У него были такие гнилые зубы, что при взгляде на них становилось страшно, как бы один или два пенька не вылетели изо рта.
— Ты хочешь сказать: один из нас?
И он ткнул пальцем в тени людей, собиравшихся ложиться спать. Цыгане наконец угомонились и притихли.
— А почему бы и нет?
— Да я знаю здесь почти всех. И убийц среди них точно не найдешь. Конечно, всякое бывает — и пьяные драки, и схватки из-за баб, но убить Самуэля?.. Для чего, скажи на милость?! Забудь и думать, говорю тебе.
— А может, из-за денег? Если он кому-то задолжал…
В ответ Марсель разразился булькающим смехом:
— Какие тут деньги, они же обходятся без них. Прямо как в «Club Med»[27]. Да у них в куртках и карманов-то нет!
Он хохотнул над собственной шуткой и положил руку на плечо Иваны. Это не был жест наркомана — Марсель еще не обкурился вконец, хотя своей скрюченной, как ветка ползучего растения, фигурой очень походил на обдолбанного, готового покинуть мир нормальных людей.
— Ладно, пиши свою статейку про Обитель, но забудь о Самуэле, вот тебе мой совет, — пробормотал он. — Через несколько дней объявят официальную версию, и поверь мне, это будет обычная байка про подмостки… которые…
Не договорив, он рухнул на бок и забылся сном. А Ивана ошалело потрясла головой: ей никак не удавалось связно сформулировать хоть какую-то мысль.
Оставив в покое храпевшего Марселя, она неверной походкой направилась к своей палатке. Подумать только: еще сегодня утром она строила планы тайного посещения часовни Святого Амвросия… А сейчас ей даже не удалось бы добраться до изгороди. Пройдя полпути, она рухнула лицом в траву какого-то пригорка, перекатилась на спину и, приподнявшись на локтях, стала разглядывать лагерь.
Отсюда ей были видны анабаптисты, прибиравшие после сезонников, ушедших спать, и она ощутила легкую зависть к их неукоснительному усердию и чистоте помыслов.
Будучи сиротой, Ивана никогда не сталкивалась с такими качествами. Когда растешь без родителей, приходится справляться с жизнью по обстоятельствам. Одно дело — большая дружная семья, и совсем другое — приют, похожий на психушку, а потом пара престарелых католиков в качестве приемных родителей… Таким образом, ее личность формировалась по воле случая, а образование напоминало пальто с прорехами, в которые проникал любой ветер… И только работа в полиции указала ей единственно прямую, надежную дорогу, которой она до того не знала.
Вот тут-то она и вспомнила о Ньемане. Вообще-то, он должен был приехать сегодня, и, по всем правилам, ей следовало ему позвонить. Но мобильник она зарыла в подлеске, в нескольких сотнях метров от Обители.
При одной мысли о том, что придется вылезать наружу через дыру в изгороди и блуждать среди ночи по полям, она только усмехнулась. В любом случае ей особенно нечего было ему сообщить.
Так что разумнее всего было пойти спать, чтобы набраться сил.
14
Сезонники — и мужчины, и женщины — жили в нескольких больших палатках, расположенных довольно далеко от Обители. Вместе такие палатки представляли собой нечто вроде военного лагеря. В каждой из них стояли в два ряда кровати с соломенными тюфяками, разгороженные полотняными занавесями, чтобы создать иллюзию отдельных помещений.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
