— Да что ты говоришь! — скривила губы она. — Спросил бы у меня, я могу подсказать сотню надежных средств.
— Выкладывай, самое время, — вздохнул он. — Можешь даже пособить, если охота.
«Все равно нам с тобой трындец, — вертелось у него на языке. — Гроб, могила, пиф-паф, моя детка пристрелила меня». Киэнн старательно прикусил свой не в меру болтливый язычок. Лучше уж ей не знать. И без того уже черт тебя дернул ляпнуть, мог бы и помолчать в тряпочку.
Хотя, может, оно и к лучшему. Сразу расставить все точки над i. И не морочить себе яйца.
И все же где-то глубоко внутри Киэнна снова кольнуло неясное сожаление. «Плакали мои чаевые, — перевел он себе на более понятный и знакомый язык. — И с пледом, небось, придется расстаться».
— Так где мы? — требовательно прозвучало из темноты. Похоже, подменыш снова осматривала место, в котором они находились. — Что это за хрень такая? Склеп? Крипта? Оссуарий? Костяная темница? Оэт-ак-Аноэт, мать твою?
Киэнн невольно вздрогнул от неожиданности:
— А ты о ней откуда знаешь?
— И в самом деле: откуда мне знать? — Она вновь появилась из темноты, на этот раз привидевшись ему то ли разъяренной Немезидой, то ли отчитывающим недалекого студента профессором. — Не из легенды же о короле Артуре!
— А был такой король? — попытался отшутиться Киэнн.
Об Артуре он, конечно, не слышать не мог, все-таки девять лет в этом их котле варился. И Артуры с Экскалибурами наперевес, Святыми Граалями за пазухой и Ланселотами под кроватью лезли там изо всех щелей.
— Для тупых, — сверкнула глазами его лекторша, — я сказала: «легенда». Равно как и его путешествие в потусторонний мир вместе с заточением в костяной тюрьме Каэр Оэт-ак-Аноэт. Миф. Фольклор, понимаешь? Народный вымысел, сказка! Я, конечно, люблю сказки… И фольклор всякий, и мифы с легендами тоже, но… Но какого хрена?!.. Это же… Вообще… Почему мы здесь? Кто ты вообще такой, мать твою? И что ты такое натворил-то? Огонь с Олимпа украл? Бальдра омеловой стрелой подстрелил? Фее Моргане рога наставил?
В ее голосе начинали звучать истерические нотки, и Киэнну это не нравилось. Да еще и это мерзкое чувство никак не уходило — зудело, грызло, кромсало изнутри. Вывешивало на фасаде какие-то глупые транспоранты, громогласно лупило деревянным судейским молотком по расплющенным в лепешку жалким остаткам самолюбия, поджидало за углом, готовя бочку смолы и мешок куриных перьев…
— Сказки, значит, любишь? — как можно непринужденнее переспросил Киэнн, одновременно пытаясь завернуться в плед на манер то ли римской тоги, то ли шотландского килта и принять хотя бы полусидячее положение. Похоже, пространственный тоннель заглотнул их вместе с двуспальной икеевской кроватью подменыша, от которой, правда, мало что осталось. Хотя, вон там, кажется, валяется что-то похожее на высокую жесткую подушку. — Ты не могла бы подтянуть ее поближе? — кивнул в сторону находки он. — Нет? Ну ладно, я сам.
Кое-как устроившись на своем импровизированном кресле, Киэнн собрался с мыслями и размеренно продолжил:
— Сказки… Ну что ж, времени у нас, скорей всего, хватает, заняться нам особо нечем, тем более, что развлечь тебя каким-либо другим способом я сейчас, пожалуй, не в состоянии, так что так и быть: давай я буду рассказывать тебе сказки. Да ты садись, чего стоять-то?
Она, понятное дело, не послушалась. Ну да, обличать с трибуны куда удобнее. Что ж ей рассказать-то?
— Ну вот, значит, — протянул он, — жил да был, как водится, король. И была у него единственная дочь. Раскрасавица. И любила она его, как собака любит палку. А он ее — ну, примерно, так же.
— Подожди, — перебила его подменыш, все-таки снизойдя до того, чтобы присесть на пол чуть поодаль. — Хочешь сказать, та женщина, которая искала тебя?..
— Ага, вижу, вы пообщались. И как она тебе?
Девушка скривилась, как от кислого лимона:
— Пренеприятная личность.
— Это у нее от меня, — «похвастался» Киэнн. — Но ты будешь слушать или нет? Жили они, понятное дело, не где-нибудь, а в Зачарованной Стране, сокрытой от всего остального мира колдовскими туманами… Не фыркай, почти правда! Страна у них была огромная и богатая, а народу не слишком-то много, так что все жили в достатке и радости. С соседями не торговали — не было у них ни нужды такой, ни соседей. Между собой почти что не воевали: ну ведь, если Серый Волк слопал Красную Шапочку на ужин — это ж не война никакая, а просто… несчастный случай. И вообще, сама виновата, нечего мужика провоцировать…
— Не начинай, а, — резким тоном осадила его подменыш.
— Ладно, не буду, все равно глупая шутка, примитивная. Так о чем бишь я? А, ну да. Реки в их краю текли медом и молоком, зима никогда не наступала, девы были всегда юны и прелестны, даже когда не слишком девственны (а это — в большинстве случаев), а короли — добры и справедливы.
— И что, потом явилась злая колдунья, совратила честного и благородного короля, и родила от него чудовище? Которое теперь жаждет погубить его, отнять трон, корону и все такое? — ядовито фыркнула слушательница, однако Киэнн почувствовал, что голос ее снова чуть заметно дрожал.
А ведь она и впрямь хочет в это верить! Злится, язвит, но на самом деле ей хочется тебя оправдать. И если ты сейчас скажешь «да, так все и было», она будет счастлива! Собираешься ее разочаровать?..
Собираюсь. Хобби у меня такое: разочаровывать маленьких глупых девочек, которые верят в чистую любовь и добрых королей.
— Ну-у, не совсем так, — криво ухмыльнулся Киэнн. — Верней даже, совсем не так. Про реки я тоже малость загнул, конечно. Но сказка же не обязана во всем быть правдой? Да и страна наша не то, чтобы очень уж велика. А уж честных и благородных королей здесь, пожалуй, отродясь не было.
— То есть, хочешь сказать, что сам ничуть не лучше этого твоего Мордреда в юбке?
Она снова злилась, и Киэнн с удовольствием взял небольшую передышку.
— Да я, как бы, за ней уж давненько не наблюдаю, так что трудно сказать: перещеголяла она меня или наоборот не дотянула.
Она вздохнула. Кажется, он опять немного перегнул палку. Только еще не понял, в какую сторону.
— Рассказывай дальше.
— Что именно?
— Давай то, что сейчас существеннее всего. Где мы? Почему мы здесь? Что с нами будет? И главное: как нам отсюда сбежать?
Киэнн устало зевнул:
— Я спать хочу. Может, тебе тоже подремать? Поди, вымоталась совсем.
И, не дожидаясь ответа, демонстративно повернулся на бок, спиной к подменышу, и попробовал устроиться поудобней. Конечно, на самом деле, он превосходно знал, что вряд ли уснет, но это был способ хоть ненадолго отделаться от дальнейших расспросов.
Подменыш бесцеремонно выдернула из-под него подушку, и Киэнн, не успев среагировать, чувствительно приложился головой об пол. В затылке опять зазвенело. Ну вот, начинается.
