Книга Страна ночи - Мелисса Алберт

Подписи не было. Конец письма, Энн сходит с ума от счастья… Непослушными пальцами я стала листать дальше. Уэнтуорт получает свою девушку, она получает своего капитана. Перелистала обратно, к началу – мерзкая Мэри Масгроув, несчастный капитан Бенвик, сумасбродная Луиза… Все знакомое, ничего не изменилось, кроме письма.

Все мои тревожные мысли смыло волной изумления. Мир вдруг сделался и больше, и меньше одновременно: сжался до размеров книжной страницы и раздвинулся далеко за пределы возможного.

Откуда у нас взялась эта книга? Она была старой, хоть и в идеальном состоянии, и письмо – подменное, вставленное вместо письма капитана Уэнтуорта, – напечатано тем же шрифтом, что и весь остальной текст. Страница плотно сидела в переплете. Можно бы спросить Эдгара, но тогда он может что-то заподозрить: у него нюх на такие штуки как у Спайди, за что он мне и нравится. И все-таки мне кружило голову глупое пьянящее чувство: я знала, кто это писал. Знала, что письмо предназначалось мне.

Я попыталась прикинуть, насколько правдоподобна эта догадка, если мыслить трезво. Может быть, хотя и крайне маловероятно, что это просто ошибка наборщика. Или чья-то давняя шутка. Или недавняя шутка, очень ловко разыгранная. А может быть – может быть? – письмо все-таки адресовано мне.

Я ведь когда-то и не такие странные вещи в книгах находила.

Кто-то заколотил в дверь. Пол скрипнул: Эдгар пошел открывать.

– Что это за… постой-ка. Алиса, это ты заперла дверь?

Я присела между полками и слышала, как он впустил покупателя. Пока он меня не нашел, я сунула Остин под футболку, за пояс обрезанных джинсов.

– Я тебе кофе куплю! – пообещала я, распрямляясь.

– Вот как! – Эдгар картинно приложил руку к сердцу. За спиной у него торчал какой-то тип студенческого вида и разглядывал заваленный книгами стол. – Ты заперла дверь и спряталась? Зачем, Алиса?

– Мне нужно еще кофе. Я и тебе принесу. Буду через десять минут, ладно? – Я почти не слышала сама себя. Мне нужно было уйти.

Жара, шум и беспощадно-яркое солнце после тихого магазина просто оглушали. Время приближалось к пяти, и везде был он.

Вон он, на углу – склонился над ведром с цветами у ларька и тянет оттуда букетик ромашек. И вон тот, в прилипшей к спине футболке, что запрыгивает в кузов грузовика. И этот, с наушниками за ушами, с сине-белым бумажным стаканчиком в руке, что скользнул по мне взглядом, проходя мимо. Каждый из них на какой-то миг оказывался Эллери Финчем.

Воздух казался разреженным, солнце висело над самой головой, тротуар пружинил под кедами, будто резиновый. Парень за прилавком кофейни был тоже он. Я долго таращилась на него, а он на меня, пока я не одернула себя и не заказала что-то холодное. И кофе без кофеина. У меня и так в крови уже бурлило.

Тот мальчик. Тот, кто спас меня, а потом оставил. Я запомнила его таким – и мягким, и твердым, и ярким. С глазами цвета колы и улыбкой, в которой скрывались тайны – и светлые, и темные.

«Ты и сама невероятная».

Не помню, как шла обратно в магазин, но как-то я там оказалась. Когда я вошла, парочка моих ровесников шарила по полкам, а Эдгар выжидательно смотрел на меня.

– Ой! – Я зажала рот рукой. – Забыла твой кофе. Хочешь, я?.. – Я кивнула на дверь.

Он закатил глаза.

– Забудь. Просто… иди поговори с клиентом.

Я запихала сумку с лежащей на дне книжкой Остин под прилавок и подошла к парочке, но ограничилась лишь самыми сжатыми пояснениями. Впрочем, они все равно ушли с покупками, и Эдгар остался доволен.

Он ушел почти сразу вслед за ними, а я осталась в магазине до закрытия. Перечитала письмо раз десять – сначала медленно, потом быстро. Вернулась к началу главы, пытаясь заново пережить то чувство, с каким увидела его впервые. Снова перечитала – целиком и по частям. Письмо оставалось все тем же, не сменялось словами Остин, и каждый раз у меня от него огонь пробегал по жилам.

До девяти я так и ходила кругами по магазину. Все вчерашние страхи и ужасы рассеялись, как туман. Мир казался необъятным, все его краски засияли еще ярче. Ужасно хотелось взмыть высоко в небо, или бродить по широким тротуарам, или бежать куда-то вдаль долго-долго, пока дыхания хватит. Наконец пришло время закрываться. Я пересчитала кассу, заперла за собой дверь и направилась к поезду.

«Доводы рассудка» торчали у меня под мышкой как талисман. Но по мере того, как я удалялась от магазина, уверенность стала меня покидать. Липкая тревога вновь навалилась на плечи, словно весь день только и ждала, когда я останусь одна. Мне хотелось уверенности. Хотелось знать точно. Поэтому, спустившись в метро, я не села в поезд на Бруклин. Я поехала в противоположную сторону – к нему.

Поезд был битком набит подростками в дорогой обуви, слишком самоуверенными с виду. Лица у них так светились, что хотелось надеть темные очки. Когда-то я чувствовала себя моложе их, теперь – старше, а вот ровесницей им никогда не была. Я и сама не знала, сколько мне лет. Я втиснулась на сиденье между парнем, с важным видом читавшим потрепанный томик «Сиддхартхи», и женщиной, по виду религиозной, склонившейся над ребенком. Огоньки метро бегали зелеными зайчиками по ее гладким темным волосам. На Восемьдесят шестой я вышла и оказалась в своей прежней жизни, в Верхнем Ист-Сайде.

Мы жили здесь, когда Элла вышла замуж, и я ненадолго попала в частную школу. Теперь я опасась, как бы не встретить здесь кого-нибудь из своего прошлого, но в толпе женщин в летних платьях, мужчин в костюмах и туристов с дикими прическами, еще мокрыми после душа, знакомых лиц не было. Летнее солнце долго не желало сдавать позиций, но теперь наконец ушло. Я направилась прямиком к Центральному парку, обошла кругом и оказалась перед домом, где он когда-то жил – прямо через дорогу.