Настоятель монастыря, почтенный отец Кристиан, лично знал покойного генерала ордена иезуитов и питал к нему дружеские чувства. Помимо этого в последнее время орден Валлоброза оказывал иезуитам неоценимую помощь в борьбе с ересью и сатанизмом, пустившим корни на территории Франции и Прованса.
Поэтому, когда поздно вечером, к воротам монастыря подъехал богатый дормез, запряжённый четвёркой буквально загнанных лошадей, на дверцах которого братья-валломброзанцы так и не смогли разглядеть геральдических знаков, они тотчас доложили об этом настоятелю.
Настоятель лично принял Белуччи и Гилермо. Иезуиты рассказали ему о скоропостижной смерти Сконци в замке Аржиньи, опустив излишние подробности той страшной ночи и, что покойный генерал передал кольцо власти своему давнему другу графу де Аржиньи, которому можно всецело доверять, а его сына надобно укрыть в стенах монастыря, ибо мальчику угрожает опасность.
Настоятель Кристиан не стал чинить подробные расспросы иезуитам, потому как придерживался постой истины: меньше знаешь – крепче спишь. Он приказал предоставить вновь прибывшим братьям келью в донжоне. Высота башни составляла примерно десять туазов, и с верхней площадки хорошо просматривались все окрестности. Именно это обстоятельство, по мнению настоятеля, лишало возможности злоумышленников незаметно приблизиться к монастырю.
Настоятель приказал разместить кучера, форейтора и Жиля в странноприимном доме для паломников, которым ведал отец Валентин, ибо они не приняли послушания и не могли постоянно находиться на территории монастыря совместно с братьями-валломброзанцами.
Бернар тяжело перенёс внезапную разлуку с родителями и привычной обстановкой. На какое-то время его утешило присутствие Жиля, но старый слуга не мог заменить: ни отца, ни матери, ни шумных сыновей прислуги, с которыми он привык делить свои детские шалости.
Хоть Белуччи и попытался сочинить более-менее правдоподобную историю, из-за которой Бернара перевезли в монастырь, мальчик всё равно пребывал в дурном настроении и тосковал по Аржиньи. Тем более, что большую часть времени ему приходилось проводить в небольшой келье, из стрельчатого окна которой он наблюдал за полетом птиц, да причудливой формой облаков, проплывающих по небу. Его навещал Жиль, а Гилермо развлекал чтением церковных книг. Лишь изредка Бернар спускался во внутренний двор монастыря, да и то под неусыпной охраной иезуитов.
* * *
Изобретательный кузнец сдержал своё обещание и, изготовив хитроумное приспособление, аккуратно вскрыл замок, охранявший почти полтора столетия таинственную дверь.
Он несколько раз дёрнул дверь, та подалась не сразу, ибо петли заржавели от времени. Наконец, она со скрипом отворилась. Кузнец, стоя на лестнице, заглянул внутрь. Его пытливому взору открылось небольшое помещение с низким потолком.
– Что ты видишь? – терял терпение граф, обращаясь к кузнецу.
– Так это… Так два сундука здесь, ваше сиятельство. Доставать? – по простоте душевной поинтересовался кузнец.
Шарль не выдержал.
– Слезай с лестницы! Сам посмотрю!
Кузнец послушно спустился, получив за труды серебряную монету от госпожи Исидоры.
Шарль, старясь подавить волнение и нетерпение, поднялся по лестнице, держа в руках факел, дабы лучше осветить тайник и рассмотреть его содержимое.
Действительно, слова кузнеца подтвердились – в нём стояли два увесистых сундука.
Граф кликнул слуг, что покрепче. Они залезли в тайник и, обмотав верёвками один из сундуков, аккуратно спустили его на землю, ибо камни от разрушенной башни уже по приказу графа разобрали сервы для возведения хозяйственных построек, а из остатков он приказал сложить временную стену.
Когда сундук коснулся земли, Шарль заметил на нём увесистый замок.
– М-да… Умели тамплиеры охранять своё добро… – задумчиво произнёс он и махнул рукой кузнецу, к помощи которого пришлось прибегнуть и на сей раз.
Тот подошёл к сундуку, и присев на корточки внимательно изучил замок.
– Открыть его пару пустяков, ваше сиятельство, – сказал он и ловко вскрыл замок одним из своих хитроумных приспособлений.
Шарль с замиранием сердца откинул крышку…
Раздался восхищённый возглас прислуги, собравшейся поглазеть на то, как из тайника извлекают старинный сундук.
Исидора же, напротив, потеряла дар речи, ибо её взору, так же как и взору Шарля, предстал блеск драгоценных камней и золота.
Граф первым оправился от потрясения и произнёс:
– Что ж, весьма кстати… Не будет урожая, но по крайней мере есть драгоценности, которые можно заложить в банке «Арнофини и сыновья», а на вырученные деньги купить зерна. Доставайте второй сундук!
Содержание второго сундука никоим образом не потрясло собравшуюся прислугу и графа, но представило интерес для Исидоры. Сундук был полон манускриптов, прочитав название которых женщина пришла в неописуемый восторг.
… Спустя несколько дней Белуччи, как и обещал, отправил в Аржиньи весточку с одним из братьев-валломброзанцев, преданным ордену и идее спасения мира от власти Дьявола. Монах опустился на колени перед новоявленным генералом, и подобострастно поцеловав его перстень, по памяти пересказал послание, ибо пергаменту или бумаге Белуччи предпочёл не доверять.
Граф несколько успокоился за судьбу Бернара и всецело занялся возведением новой башни, ибо средств у него теперь было предостаточно.
Глава 4
Конец июня в Провансе выдался тёплым. В отличие от проливных дождей, не стихающих в центральной Франции, в Провансе осадков почти не выпадало, и даже мистраль сменился приятным юго-восточным ветерком, наполненным свежестью моря.
По дороге, ведущей к Валансу, ехали два всадника. Отблески заходящего солнца освещали их прекрасных вороных лошадей. Облик же самих всадников, облачённых в чёрные длинные камзолы по последней моде, расшитые серебром по обшлагам рукавов и груди, их широкополые шляпы, украшенные чёрными перьями, выдавал, несомненно, знатных сеньоров, путешествовавших скуки ради. Ибо двигались они неспешно, и холёные бока лошадей блестели в последних лучах заходящего солнца.
– Как поживает ваша очаровательная ведьмочка? Надеюсь, инквизиция ею не заинтересовалась? – поинтересовался сеньор, у которого на правой руке, облачённой в атласную перчатку, переливался кроваво-красный рубин.
– Аделина, дорогой Асмодей… Мою ведьмочку зовут Аделина… Она весьма не дурна собой, искусна в любви и всякого рода снадобьях. Но до настоящей ведьмы ей далеко. Возможно, вы правы – доминиканцы проявят к ней интерес, ибо её соседка снедаема завистью и злобой…
Асмодей удивился:
– И вы, Абигор, так спокойно говорите об этом?
– Увы, мой друг… Люди слишком порочны… Я – не Господь Бог, дабы спасать их души. Это его привилегия… Моя же, напротив, искушать… – грустно вымолвил Абигор.
